Литон хохотнул и сразу стал похож на долговязого актера пантомимы.
— Благодарствую, Джо! За меня и за мужа моей жены! — С этими словами он в один присест осушил стакан.
Бриджит скривилась. К этому времени мистер Экворт уже убрал с крышки рояля пустые тарелки и поднял ее. Литон, слегка пошатываясь и неистово щелкая суставами, пошел на свое место.
— Что тебе сыграть, Джо?
— Да что душе угодно, — ответил мистер Экворт. — Впрочем, от Баха я бы не отказался.
— Я тоже! — воскликнул Литон и согнулся в три погибели, раскинув длинные руки над клавиатурой.
Бриджит как будто удивилась, перестала возиться с нотами и села слушать.
Одним чистым ударом по клавишам Литон развеял все наши предрассудки о страховых агентах, торговле шерстью, Браддерсфорде, пропорол насквозь XX век и очутился в XVIII — веке Иоганна Себастьяна Баха. Каждая нота была слышна в игре огромных костлявых рук — безошибочной и кристально чистой. Эти руки смогли передать то, что дается отнюдь не всем пианистам, играющим Баха: напевность, теплота и яркость, как у солнечного луча на мраморном полу. Прелюдии и фуги пели и взбирались все выше, затем с грохотом обрушивались вниз… Рояль Джо Экворта превратился в целый мир сменяющихся оттенков и красок.
— Нет-нет-нет! — закричала Бриджит, когда он закончил. Она подбежала к Литону и едва не обняла его. — Играйте еще, ну пожалуйста, я очень вас прошу! Продолжайте! Мистер Литон, умоляю, не останавливайтесь! — Ее голос дрожал, глаза блестели.
— Ну что, прав я был? — самодовольно спросил мистер Экворт. — Вы, молодняк, еще ни черта не понимаете. Глотни виски, Герберт!
— Какой виски! — воскликнула Бриджит. — Вы правы, я ничего не понимаю. Но скажите ему, чтобы играл дальше! Он великолепен. А я теперь точно не стану играть.
Литон развернулся к ней:
— Это еще почему?
— После вас мне стыдно…
— Да брось! — Литон протянул одну руку к стакану с виски, а другую к папке с нотами. — Что тут у нас? Давай-ка глянем. Вижу Баха…
— Нет-нет, я не смогу! После вас… — Бриджит пританцовывала на месте от восторга. — После вас — это преступление! Джоан, Грегори, поддержите меня! Скажите ему!
— А как насчет Сезара Франка? — предложила Джоан.
— Ну… можно было бы попробовать…
— Для нас с Гербертом он пустоват, — вновь удивил меня Экворт.
— Сойдет, сойдет, Джо, — сказал Литон.
— А вы его играли? — спросила Бриджит.
— Ну да…
— А не тогда ли, в «Глэдстоне», когда их концертмейстер Как-бишь-его не появился? — спросил мистер Экворт.
