Я так и сделал. Джо оказался прав. За тридцать лет я не раз в этом убеждался: все, кто по-настоящему знал и любил свое дело, внутри были людьми порядочными и честными. Те же, кто думал только о деньгах и прибыли, всегда оставляли неприятный осадок. В кинематографе, который с самого начала притягивал любителей наживы, разница между двумя этими категориями людей особенно заметна. Все плохое в кино принесли именно те, кого привлекла возможность быстро и много заработать. Разумеется, большинство истинных художников тоже любят деньги — да и кто их не любит в мире, где богатство открывает столько дверей и окон? — однако движет ими любовь к кино и желание его снимать; в этом их главное отличие.
Вскоре после этой речи Экворта в контору вернулся мистер Элингтон. Он сразу прошел в комнату для образцов.
— На чесальной фабрике возникли кое-какие трудности, Джо… — начал он, а потом осекся. — Что случилось?
— Джон, нам надо поговорить. — Экворт подошел вплотную к нему и тихо продолжал: — Я долго терпел этого мерзавца в основном ради тебя, но теперь с меня хватит. Мало того что Никси укатил в Лондон, никому не сказав, он еще и прихватил с собой комплект образцов!
— Ах вот как! — воскликнул мистер Элингтон. — Что он творит?
— То, о чем я тебя предупреждал, — сухо ответил Экворт.
— Джо, пойдем в мой кабинет, — спешно проговорил мистер Элингтон.
Больше я ни слова не услышал, только время от времени из кабинета доносились крики беснующегося Экворта. Через полчаса я отправился в испытательный центр, и Экворт куда-то ушел: весь день мне помогал мистер Элингтон. Дважды он отходил к телефону — звонили из Лондона. А в пятницу, когда мы с Эквортом остались вдвоем и готовили к отправке новые образцы, он сообщил мне новость.
— Что ж, Грегори, — сказал Экворт, — мы собираем вместе последнюю партию. Я ухожу.
Я растерянно уставился на него:
— Как… насовсем?
— Да, насовсем. Сэм Хейли уже несколько лет предлагает мне место в его фирме, так что теперь я буду работать на Сэма. Он мой давний друг и сам себе хозяин, никакие лондонцы ему не указ. И все же мне жаль с тобой расставаться. Мы хорошо ладили. То есть… ты, конечно, не раз попадал мне под горячую руку. Но я желал тебе только добра, малыш Грегори.
— Знаю, — все еще не сводя с него глаз, ответил я. Мне никак не удавалось представить комнату для образцов без Экворта. Она станет совсем другой — тесной, холодной и унылой. — Я не хочу, чтобы вы уходили.
