— Сергей, сейчас совсем не подходящее для этого время, — постаралась убедить его Лариса. — И вам все равно не дадут с ней увидеться. Будет допрос, наверное, долгий… Да и не нужно вам сейчас с ней видеться. Лучше отложить эту встречу на время, когда вы успокоитесь и придете в себя. Может быть, потом вы и не захотите ее видеть. Послушайте подполковника, он прав — вам нужно постараться поскорее выбросить все это из головы.
Красиков вздохнул и ничего не ответил. Лариса довезла его до дома и высадила. На прощание она пожелала ему удачи и поехала к Головановым.
* * *
Да, разговор с Людмилой Николаевной оказался нелегким. Спасибо еще, что она не стала кричать, обвинять Ларису во всех смертных грехах. Ошарашенная женщина долго не могла поверить в то, что ее дочь связана с Дашей Кольцовой, и тем более в то, что она — убийца.
Когда же до нее постепенно стало доходить, что все это реальность, Людмила Николаевна, пошатываясь от испытанного шока, двинулась к телефону и позвонила Карташову. Олег Валерьянович подтвердил все сказанное Ларисой и добавил, что обе девушки во всем сознались и сейчас дают показания. Правда, Варя упорно выгораживает Дашу и берет всю вину на себя, но там и так все очевидно, тем более что взяли Дашу с пистолетом в руках.
Людмила Николаевна, когда положила трубку и повернулась к Ларисе, казалась постаревшей лет на десять и совсем маленькой, несмотря на свой довольно высокий рост. Она машинально потянулась за сигаретой, закурила и невидящими глазами уставилась на Ларису. Котова молчала, не зная, что еще сказать этой женщине.
— Откуда это у нее… — прошептала Людмила Николаевна. — Почему она стала такой? Ведь это же… Это же ненормально! Почему другие дети такими не стали?
— Видимо, эти изменения произошли в ней еще в глубоком детстве, — решилась вставить Лариса. — Возможно, что роль здесь сыграло и ее заболевание. А может быть, это врожденное. Извините, я не психолог… И вообще, извините, Людмила Николаевна, что так… вышло.
Голованова, казалось, не слышала Ларису. Она продолжала смотреть перед собой и думать о своем со скорбным видом. Лоб ее пересекла глубокая складка — отражение острой внутренней боли. Лариса чувствовала себя крайне неловко, ей хотелось просто провалиться сквозь землю. Спасли ее звук открывающейся входной двери и веселые молодые голоса, донесшиеся из прихожей.
— Мам, привет! — в комнату заглянула Наташа, а следом за ней Алексей.
Брат и сестра поздоровались с Ларисой.
