Однако она четко помнила, какова цель ее визита сюда, поэтому, не теряя времени, обратилась к одной из женщин, стоявших в сторонке, с вопросом:
— Добрый день. Скажите, пожалуйста, Владимир Всеволодович у себя?
— О да, — с удивленным почтением посмотрела на Ларису экскурсовод. — Он, как всегда, в своем кабинете. Только он очень занят, ему доверено важное дело — подготовить доклад на тему «Историческое значение ранних произведений живописи на Руси». Вы понимаете, какая это ответственная работа?
— Я понимаю, — стараясь вложить в голос максимум уважения и почтительности, сказала Лариса. — Но у меня к нему тоже очень важное дело, касающееся вашего сотрудника. Сергея Красикова, — уточнила она.
— О-о-о, — женщина скорбно и понимающе кивнула головой. — Да-да, я в курсе, нам звонили, и Владимир Всеволодович крайне взволнован данной историей. Конечно, он вас примет. Пойдемте, я провожу вас…
— Спасибо, я знаю, где находится его кабинет, я там бывала, — улыбнувшись, ответила Лариса, чем подтвердила глубокое уважение к своей персоне со стороны женщины-экскурсовода.
Дойдя до двери с ярко начищенной медной табличкой «Преображенский В.В.», Лариса невольно усмехнулась, помня, что Владимир Всеволодович очень скрупулезно и трепетно относился к подобного рода мелочам.
Она познакомилась с ним в процессе одного из дел, тогда директор краеведческого музея успел побывать даже в числе ее подозреваемых, несмотря на то что убили его лучшего друга.
Владимир Всеволодович Преображенский был личностью неординарной. Он был просто помешан на истории, преклонялся перед знатными родами, берущими начало в глубине истории, себя считал потомком Виттельсбахов, для порядка ставший ярым антисемитом, хотя его лучшим другом был еврей.
Некий сумбур его натуры, возможно, объяснялся тем, что Владимир Всеволодович страдал паранойяльной шизофренией. Данное заболевание, однако, проявлялось у него лишь в определенные периоды и не наносило вреда окружающим. Те из его близких, кто был в курсе недуга ученого, скромно помалкивали об этом, поскольку у Владимира Всеволодовича была масса черт, за которые его можно было уважать. И более достойной кандидатуры на директорское кресло, протирающего штаны в потертом кресле за мизерную зарплату, было просто не сыскать. Лариса видела Преображенского последний раз больше года назад, и теперь ей было небезынтересно узнать, что произошло в это время с ним, а также с его друзьями, с которыми Лариса также успела познакомиться.
