Нравилось чувствовать себя его рабыней, его вещью. Я забывала о себе совершенно, я воспринимала себя как бы со стороны, вернее, не со стороны, а его глазами. Я была той, кто приносит ему удовольствие, и это очень сильно меня возбуждало.
Но проходили какие-то мгновения, что-то менялось то ли в его взгляде, то ли во мне самой, и хрупкий мир радости и наслаждения рушился. Я боялась этих минут. Во мне начинало подниматься раздражение на его власть надо мной, и власть эта тут же кончалась. Я оказывалась свободна и неприступна. Я начинала смеяться над ним, даже унижать его. А он иногда соглашался на это, а иногда начинал резко сопротивляться, и все заканчивалось самым банальным скандалом. То он уходил, то я убегала, ходила по улицам, совершенно ни о чем не думая, с единственным желанием в душе: чтобы, когда я вернусь в свою квартиру, его там не было.
Сейчас я смотрела в его глаза, и мне до жути близкими показались те радостные и мучительные месяцы, что мы прожили с ним вместе. А что, может быть, попробовать вернуть все это?
Сергей усмехнулся. Понял ли он меня без слов, или я произнесла последнюю фразу вслух, не могу сказать. Если и произнесла, то не заметила этого. Но его усмешка вызвала во мне целую бурю ощущений. Я была возмущена до глубины души этой его усмешкой. Как он смеет смеяться над моим желанием! Это, в конце концов, мое желание, и я ему его не навязываю! Пусть живет с кем угодно, это его дело. Но вот смеяться надо мной не нужно! Я была сильно зла на него.
И все же сквозь эту злость пробивалось какое-то полузабытое воспоминание. Эта его усмешка, с которой он смотрел на меня, когда я лежала перед ним на кровати, смотрел несколько секунд, прежде чем ко мне склониться. Я просто сходила тогда с ума от этой его усмешки. И мне хотелось совсем лишиться собственной воли и стать послушной игрушкой в его руках, только приносить и приносить ему радость. И умирать от жгуче-сладкого чувства, которое меня в такие моменты охватывало.
Но сейчас я чуть не влепила ему пощечину за эту его усмешку. Еще бы секунду посмотрела на него и точно влепила бы. Но я все же успела отвернуться и взять себя в руки. Я прекрасно помню, чем раньше заканчивались эти пощечины. Сергей поднимал меня на руки, забрасывал себе на плечо и нес в спальню. Я неистово колотила его по спине кулаками, дергала ногами, которые он крепко держал, пыталась даже выдирать его всегда коротко остриженные волосы… Но вся эта моя вспышка длилась недолго. Он бросал меня на постель, сдергивал с меня одежду и… И усмехался…
