И тут Прошин будто прочел ее мысли.
— Кажется, я немного неверно поступил. — Он встал и помог жене подвинуть кресло. — Вера, скажи Ларисе Викторовне, что мы делали в день рождения Семена. В то воскресенье.
— Что делали… Мы с утра ушли в сауну с нашими соседями. И прибежали часа в три, быстро собрались и помчались в ресторан. Сам разве не помнишь? — сообщила Вера.
— Просто я хотел, чтобы ты сказала. Я понимаю, — теперь Петр Николаевич обращался к Котовой, — что вы обязаны проверить наше алиби. И могу позвать соседей. Просто мы раз в две недели в воскресенье ходим вместе в баню. И в то воскресенье пошли, только пораньше вернулись. Не могли же мы подвести наших друзей.
Потом Петр Николаевич позвал соседку, женщину примерно одного возраста с Верой, и она подтвердила слова Прошина, хоть очень при этом удивилась: к чему такие допросы и выяснения. Лариса вздохнула, хоть и заранее предполагала такой результат.
— Но вы расскажете мне про Семена Александровича что знаете? — когда соседка ушла и все сели около столика, попросила Котова.
— Я расскажу вам все, что нужно, если знаю. У нас есть хорошее красное вино. Выпьете немного? — снова задал вопрос Петр Николаевич. — Оно очень полезно для здоровья, если, конечно, употреблять его в разумных количествах.
— Пожалуй, немного. Только от вопросов вам все равно не отвертеться.
Лариса подождала, пока Прошин нальет вино, потом они все выпили.
— Ну, что именно вы хотите знать? — спросил Петр Николаевич.
— Обрисуйте мне Ведерского. Но главное внимание уделите его работе, если что-то знаете, его увлечениям. И вообще, чем он занимался в нерабочее время. Может, тоже ходил в баню?
— Ходил, но очень редко, — улыбаясь, сказал Прошин, — не был любителем. А чем увлекался? Машина у него была хорошая. Марки собирал. Кажется, у него была неплохая коллекция. Есть у него одна очень дорогая картина. Как-то купил по случаю, но больше этим не занимался. Что же еще? В последнее время женщина у него появилась. Наверное, это было главным его увлечением.
Лариса замолчала. «Они все как сговорились. Повторяют одно и то же, — думала Котова. — Какое мне дело до женщины? Я спрашиваю у них об одном, а они мне лапшу какую-то вешают».
Котова и сама не могла объяснить, почему так разозлилась. Просто ей показалось, что слова Прошина так похожи на слова Колотова. Мог ли тот предупредить? Мог. Но зачем, если у них и так алиби.
— Извините. — Котова встала. — Пожалуй, мне пора идти.
