— Иначе быть не может. — Городов приосанился.
— Ну и отлично. Я никогда не сомневалась в твоих способностях.
— Приятного аппетита, Лариса Викторовна.
— Благодарю тебя.
Городов вышел, а Котова принялась за обед. Настроение на самом деле было великолепным. Особенно Лариса радовалась тому, что уже сегодня у нее будет список всех гостей. Это даже гораздо проще.
На работе, похоже, нет таких людей, что могли бы убить Ведерского. Значит, их надо искать в близком окружении. А все близкое окружение было приглашено на юбилей.
Когда тарелки унесли, Котова набрала номер Ольги Лариной.
— Оля, это Лариса Викторовна вас беспокоит. Как дела?
— Как сажа бела, — ответила девушка. — Кстати, я сама хотела звонить вам. Завтра будут похороны. Приходите обязательно. К одиннадцати часам в квартиру отца.
— Я приду. Карташов вас не беспокоит?
— Он приезжал со мной поговорить. Мне кажется, что полковник считает, что убила я. — Голос Оли стал тише.
— У него работа такая, Оля. Подождите немного. Скоро все выяснится.
— Мне уже все равно. Жизни мне все равно не будет. Муж разводиться со мной не хочет. И потом, мне звонил папин адвокат, сказал, что после похорон завещание зачитываться будет.
— Ваш отец оставил завещание? — удивилась Котова.
— Я и сама не знала.
— Он очень богат?
— Он ни в чем не нуждался. Думаю, истинное его состояние я узнаю только завтра. — Голос Ольги дрожал.
— Ясно. Вы потом позвоните мне? Расскажете, что там и как, — попросила Лариса.
— Да. Конечно. До свидания.
— А, кроме вас, есть еще наследники? — быстро спросила Котова.
— Не знаю. Думаю, что нет. Кому еще мог папа оставить что-либо? Жены ведь у него не было.
— Ладно, Оля, не буду вас больше задерживать.
Лариса положила трубку и задумалась. И почему она сразу не подумала о завещании? Наверное, потому, что Ведерский был не такой старый, чтобы самому думать об этом. А ведь составил. Почему? Порядок любил или смерть предвидел? Над этим надо хорошенечко поразмыслить.
На душе у него было беспокойно. Он и сам не знал почему. Вроде складывается все нормально, возможно, даже лучше, чем он мог предположить. Но почему-то сердце ныло.
Вечером он сел перед телевизором и уговорил самого себя отвлечься и посмотреть какую-нибудь передачу. Но мысли не хотели ему подчиняться. Они жили своей жизнью.
«Неужели я решился на это? — подумал мужчина. — Неужели я смог? Впрочем, оказалось, что ничего особенного тут нет. Просто постоянное чувство тревоги. А так — даже смешно становится, как просто решаются проблемы. А тревога пройдет со временем».
