- Уходи!.. Будь же милосерден ко мне!.. Кто-то пришел... Это, наверное, полиция!..
- Угу, - пробормотал Мюска, - она явно желает, чтобы этот некто убрался из квартиры... Она, пожалуй, догадалась, что я буду настойчив... Но как же этот тип может убраться, если не через дверь?
По своей профессиональной привычке он заранее выяснил, что квартира не имеет черного хода, а рядом с окнами нет пожарной лестницы. Таким образом, таинственный посетитель, которого выпроваживала Мартина, мог выйти действительно только через дверь.
А тут он и столкнулся бы лицом к лицу с Мюска.
Инспектор снова позвонил. На этот раз внутри наступила тишина. Мюска колебался, раздумывая, как себя вести, но табло загорелось ровным светом и больше не гасло. Возникла надпись: "Входите".
Отворилась дверь, и в проеме появилось лицо симпатичной двадцатилетней, тщательно причесанной девушки. У неё были прелестный носик и большие топазового цвета глаза. Она была очаровательна, эта Мартина, но казалась страшно взволнованной.
- Месье, э...
- Да, мадемуазель Мартина, вы правильно догадались... Это я, тот самый злой и настойчивый полицейский. Вопреки своему обещанию я поднялся сюда, но...
Он попытался исправить положение улыбкой, самой очаровательной из всего своего арсенала.
- Ни о чем не жалейте и не расстраивайтесь, я чувствую, что вы сейчас очень во мне нуждаетесь!
Она отступила с порога, пропуская его внутрь помещения. Взгляд его мгновенно обежал все вокруг. Пусто. Ничего необычного. Впрочем, одна деталь...
Мартина с любопытством посмотрела на него и проговорила с некоторой иронией:
- Вы полагаете, месье, что подобные полицейские методы помогут...
- ...пролить свет на исчезновение Рика Демаркэ? Вы это хотели сказать? А почему бы и нет?
Мартина указала ему на кресло. Несмотря на молодость, она прекрасно держала себя в руках.
Робэн же мучился вопросом, почему телевизор, новая модель с объемным изображением, из которого картинка должна была прямо-таки вылезать наружу из экрана, накрыт шалью. Причем шаль наброшена явно впопыхах.
Некоторое время Мартина и полицейский молчали. Она, казалось, пребывала в дурном настроении, но это было вполне объяснимо, учитывая, что он почти силой вломился к ней, несмотря на просьбу прийти на другой день. Она, конечно, впустила его, как законопослушная гражданка, но это ей явно не нравилось. Вторжение в частную жизнь, и так усложненную произошедшей недавно драмой...
Робэн Мюска раздумывал, как бы подступиться к разговору с ней.
