— Знаешь, брат, — важно сказал я, — как ты правильно угадал, это большое паллитическое дело. Я не могу тебе всего рассказать и не могу покинуть Индию…
— Тогда ты умрешь, — спокойно сказал он, — рука Кали настигнет тебя при помощи ее посланцев, — и он показал на убитого туга.
— Подожди, — сказал я, потея, — они ищут полковника Флэшмена — но если полковник Флэшмен станет, скажем, хайкинским торговцем лошадьми или воином племени абизаев, который отслужил свой срок в уланах или в полку Проводников, то как они смогут его выследить? Я прикончу их раньше. Проклятие, да я говорю на пушту не хуже тебя, а на урду — даже лучше — разве я не был агентом Секундар-сагиба? Все что мне нужно — это безопасное место на некоторое время, чтобы залечь там и следить, куда подует ветер, — и для пущего эффекта я бессовестно приврал — прежде чем я возьмусь за дело и выполню свой план — уничтожу этого одноглазого факира, вместе со всей его бандой бродяг и душителей. Понимаешь?
— Иншалла! — воскликнул он, ухмыляясь во всю ширь своей злодейской рожи, — это большая игра! Лежать тихонько, присматриваясь, прислушиваясь и ожидая, ведя переговоры с другими паллитическими сагибами Сиркара, до тех пор пока пробьет час, а затем начать против этих злодеев-изменников раззиа![86] А когда это время наступит, я с моими парнями тоже смогу принять участие в забаве и сделать халлал[87] этим индусам и заморским свиньям? Ты же не забудешь тогда своего старого друга? — И он схватил меня за руку, этот кровожадный дьявол. — Ты ведь дашь знать своему брату Ильдериму, когда наступит время обнажить нож?
«Долго же тебе придется ждать, малыш, — подумал я, — дай мне только маскировку получше, да резвого пони — и ты меня не увидишь, по крайне мере, до тех пор как все не утрясется и какой-нибудь другой идиот не успокоит Игнатьева и его наемных убийц. Тут-то я и вынырну со своим донесением для Калькутты (и Пама), в котором распишу, как я крался по пятам за этим русским, но, к несчастью, мне не повезло». Тогда это будет звучать достаточно загадочно и убедительно, но сейчас мне нужна была маскировка и безопасное место — причем как можно дальше отсюда. Какой-нибудь удаленный уголок джунглей или пустыни был бы в самый раз. Я привык жить простой и грубой жизнью, так что сказал Ильдериму, что свободно сойду за жителя приграничья или афганца.
— Ты первым узнаешь о том, что настало время резать глотки русским, — заверил я гиганта, и он обнял меня, довольно ухмыляясь, и заявил, что я лучший из братьев.
