и запретили секту тугов. Заменили их плохие законы своими, хорошим. Мы завалили туземцев реформами, пока они им поперек горла не встали, а затем начали, прокладывать телеграф и железные дороги, строить школы, больницы и все прочее.
Парень, похоже, оседлал любимого конька, но я не мог его понять, ведь для чего еще нужны все эти штуки, как не для того, чтобы делать жизнь более приятной?
— С людьми не считаются. С ними никогда не считались. Все дело в правителях — эти раджи и набобы вроде твоей рани в Джханси. Они веками тянули соки из этой страны, а Дальхаузи положили этому конец. Конечно, все это сделано на благо бедного народа, но он не понимает этого — он верит в то, что ему говорят принцы. А они говорят, что британский Сиркар[41] — их враг, поскольку не дает их вдовам всходить на костер или убивать друг друга во имя Кали, и что британцы против их религии и в конце концов заставят всех принять христианство.
— Да ладно тебе, Джон, — махнул я рукой, — они твердят это уже многие годы.
— Нет, в этом что-то есть, — Джонни выглядел обеспокоенным, на свой религиозный лад. — Сам-то я — христианин или, по крайне мере, пытаюсь им быть, и я молюсь, чтобы увидеть тот день, когда Евангелие станет хлебом насущным для каждой бедной угнетенной души на этой Земле, а слово Господне прогремит в тысячах церквей. Но я хотел бы, чтобы мы были осторожнее с этим. Это очень религиозные люди, Флэшмен и их суеверия, какими бы бессмысленными они ни были, не заслуживают пренебрежения. Что они думают, когда узнают, что христианству учат в школах и в тюрьмах — и даже полковники проповедуют перед своими полками? [V*] Достаточно какому-нибудь местному принцу или агитатору шепнуть им на ухо: «Смотрите, как британцы попирают ваши святыни, которые они не почитают. Смотрите, как они делают из вас христиан!» Люди поверят этому. Это такой простодушный народ — они верят слепо. Знаешь, — улыбнулся Николсон, — в Кашмире даже есть секта, которая возносит молитвы мне самому.
— Тем лучше для тебя, — говорю. — Ты еще не установил десятину?
— Я пытался переубедить их, но ничего хорошего из этого не вышло. Говорю тебе, Индию не удастся изменить ни за день, ни за долгие годы. Процесс должен идти медленно, но уверенно. А наши миссионеры — добрые, достойные люди — перегибают палку и не способны увидеть весь вред, который этим причиняют. — Он перекрестился. — Но у кого же язык повернется упрекнуть их, старина, если каждый из них уверен, что несет в эту пребывающую во мраке страну благословение Господне? Все это очень сложно. — Джонни выглядел озабоченным и охваченным благородной скорбью; Арнольду бы он понравился. Затем Николсон нахмурился, заворчал и вдруг взорвался:
