Егоров слез с мотоцикла, подошел к ветхой калитке. Из глубины двора на шум выбежал огромный рыжий пес неопределенной породы. Гулко залаял, словно предупреждая, чтобы никто на вздумал войти во двор без разрешения. Егоров сердито посмотрел на собаку. Пес в нерешительности остановился, поджал хвост, заскулил и попятился назад.
— Это он с виду такой страшный, а на самом деле — трусливый барбос, сказал Потапов. — Ты его, Володя, не бойся. А вот и баба Лиза. Я подожду, посмотрю, чем кончатся ваши переговоры. Если не захочет тебя взять, что-нибудь придумаем.
Сухонькая старушка в мешковатом платье торопливо семенила к калитке, недоуменно поглядывая на поджавшую хвост собаку.
За глухим зеленым забором, в виноградных лозах прятался большой кирпичный дом экскаваторщика Фридриха Клейна, рядом с калиткой лежало толстое бревно, тщательно очищенное от коры и сучьев. Хозяин дома считал, что бревно гораздо красивее обычной лавочки.
Поздним вечером на этом бревне сидели, обнявшись, участковый Иван Потапов и его невеста, дочь Фридриха Клейна Катя.
— Хорошо-то как! — вздохнул Иван, глядя на яркие звезды в небе. — Так бы и сидел с тобой до утра, Катюша.
— И я бы сидела до утра, — мечтательно сказала Катя. — Сентябрь уже, а тепло. Ну, куда ты собираешься, Иван? Вот похолодает скоро, тогда следи за порядком по ночам, а сейчас могли бы еще посидеть.
Иван с грустью посмотрел на стоящий неподалеку мотоцикл, потом перевел взгляд на Катю:
— Когда похолодает, ты станешь моей женой, Катюша. Мы ведь как договорились? В конце сентября.
— В конце сентября, — улыбнулась Катя.
— Ну вот. Я тогда вечерами вообще не буду выходить из дому и даже отходить от тебя не буду.
— А когда я во вторую смену, будешь по вечерам приезжать на завод и сидеть вместе со мной в кабине крана? — Катя рассмеялась.
Иван с восхищением смотрел в ее красивые голубые глаза, легонько поцеловал длинные белокурые пряди.
— Какая же ты у меня красавица, Катюша. Я так люблю тебя, что уже сил нет ждать до конца сентября. — Он крепко прижал ее к себе, жадно поцеловал в пухлые губы.
— Ох, медведь, задушишь, — сказала Катя, и не думая вырываться из объятий Ивана. Лишь склонила голову ему на грудь. — И я люблю тебя, Ваня, хоть завтра стану твоей женой, но ты же знаешь, папа сказал, что нужно подождать, посмотреть… он вообще человек осторожный.
— А мне из-за этого мучиться приходится, — пробурчал Иван.
— И мне тоже. Но ведь недолго уже осталось, а там будем вместе. И стану я милиционершей.
