Не контролируемые волей, психологические установки на защиту информации рассыпались. Весь объем памяти Шуракена был открыт для беспрепятственного доступа. С помощью вопросов, содержащих ключевые слова, Профессор пытался направлять поток сознания Шуракена в нужном направлении. Но на ключевые слова, своего рода пароли, вроде «оружие», «посредник», «сделка», «Ширяев», Шуракен выдавал на первый взгляд полную чепуху — бессвязную ассоциативную информацию, иногда не имеющую никакого отношения к тому, что интересовало Профессора и Медведева. И хотя все, что даже не говорил, а просто нес Шуракен, было сбивчиво, невнятно или вообще лишено логических связей, Профессор пытался выловить в этом потоке имена или хотя бы обозначения фактов и событий, сориентировавшись на которые можно было задать следующие, уже более точные вопросы. Затем, подвергнув запись допроса аналитической обработке, восстановив логические связи между раздробленными фрагментами, предстояло, как в известной головоломке, сложить картинку событий.
Но все, что удалось выяснить, было чисто внешними фактами, вроде визитов дельцов и посредников типа Аль-Хаадата. Ширяев был опытный конспиратор, поэтому не замешанный в его махинациях Шуракен ни прямо, ни косвенно не мог сообщить ничего, что помогло бы добраться до него.
Возбуждение нарастало. Взгляд Шуракена уже ни на чем не фиксировался, лицо кривилось и дергалось в идиотских гримасах. Гортань и губы мучительно напрягались, так что на шее вздувались мускулы, но, несмотря на все усилия, Шуракен, как глухонемой, издавал лишь звуки, уже мало похожие на человеческую речь.
— Все, — сказал Медведеву Профессор. — Теперь уходите. Анна Львовна, кофеин, быстро!
— Но он же почти ничего не сказал. Нес какую-то ахинею.
— Выложил все, что знал. Он не имеет никакого отношения к вашей проблеме, теперь я вам это могу сказать совершенно точно.
Шуракена охватила бешеная ярость. Мир, который только что казался ему родным и добрым, где люди смотрели на него с любовью и уважением, хотели с ним общаться, вдруг превратился в железобетонную клетку. Шуракен почувствовал, как вокруг него сжалось кольцо ненависти и злобы. Разум Шуракена был погружен в хаос. Он превратился в зверя, обученного побеждать и выживать любой ценой.
Профессор увидел вспышку ярости в глазах Шуракена, но он знал, что ни один человек не способен выдержать шок такой силы и сейчас не только психика, но и вся биологическая машина идет вразнос.
