Владимир Алексеевич снисходительно улыбнулся:
— Возможно, но душу в этот дом вкладывал не я. Этот дом не так давно купил у одного депутата. А сам депутат переехал в еще лучшие жилищные условия.
— Да куда уж лучше, — удивился я.
Шумилин, очевидно, посчитал меня отставшим от жизни человеком. Его тонкие губы тронула едва заметная усмешка.
— А то вы не знаете, как живут наши некоторые слуги народа… Но дом действительно отличный, — признал Шумилин. — Он полностью автономен, здесь у меня есть и своя водонасосная станция, и электрическая подстанция, и отопительная система. Я доволен приобретением. Правда, обошелся мне этот особнячок недешево, но комфорт стоит таких денег.
Тема, честно говоря, меня мало интересовала, но я, чтобы поддержать разговор, поинтересовался:
— Вы ведь приехали из Англии?
— Да, — согласился Шумилин. — Продал там недвижимость и перебираюсь на постоянное место жительства в Россию.
Я удивленно приподнял одну бровь.
— Как-то странно. Обычно из России стараются уехать и перебраться в Европу, а вы наоборот.
Шумилин приподнялся, взял со специальной подставки большие щипцы, отодвинул каминную решетку и поворошил в камине поленья, от чего они разгорелись еще сильнее.
— Так сложились обстоятельства, Игорь Степанович, — проговорил он неохотно, поворачиваясь ко мне всем корпусом. — У меня фармацевтический бизнес. За счет него я сумел подняться в России и уехал в Англию, но бизнес остался здесь. Все дела я, естественно, веду в России. Мне сложно каждый раз ездить из Англии на родину, вот и решил оставить в Великобритании кое-какую недвижимость, а самому с женой перебраться сюда, в Подмосковье. Здесь мне будет проще заниматься коммерческими делами.
Шумилин закрыл каминную решетку.
— Ясно, — с понимающим видом кивнул я, а потом глянул на часы, давая понять, что время у меня ограничено. — И все-таки, Владимир Алексеевич, какое у вас ко мне дело?
Шумилина, привыкшего, очевидно, в жизни повелевать, задело то, что я решаю, когда заканчивать разговор, а не он. А еще его, видимо, очень раздражал я сам как возможный любовник его супруги, но пока обстоятельства заставляли его вести себя со мной корректно. Шумилин поморщился, однако справился с собой.
— Да, конечно, Игорь Степанович, — изрек он, поигрывая чугунными каминными щипцами, глядя мне прямо в лицо. И до того взгляд у него оказался колючим, что я невольно поежился, представив вдруг, как он, размахнувшись, бьет меня этими самыми щипцами по голове. Картина казалась такой реальной и вполне возможной, что я невольно отклонился назад. Не знаю, понял ли Шумилин, о чем я подумал, наверное, да, потому что он усмехнулся и поставил на место щипцы.
