(выделение мое. –
М. С.), а мы одно с народом, одна плоть и одна душа».
Тесно переплелись протестные настроения, связанные со злоупотреблением государевых чиновников, и выступления против официальной Церкви, олицетворявшей «руку Москвы», в бунтах Кондратия Булавина и Игната Некрасова. Вообще обилие раскольников на Руси, их разнообразие и удивительная живучесть заставляют нас задуматься о какой-то более глубокой причине этого противостояния, чем просто различие в обрядах. Очень уж легко поднимался народ на бунты, особенно если речь шла о вере «правильной» («истинной»). «Что есть истина» – толкователей у нас всегда хватало, двое русских – три толкования, а врожденная тяга к «суровой справедливости» лишь подогревала эти настроения. Такая насущная потребность в «истинном» вероучении косвенно свидетельствует о том, что собственно официальная Церковь с возложенной на нее задачей-то катастрофически не справлялась. Зачем так много «искателей», если все уже найдено?
Наряду с так называемыми идейными беспоповцами, отрицавшими священство как институт, появились беспоповцы «вынужденные». Как известно, единственный «официальный» противник никонианских реформ епископ Павел Коломенский был сослан и убит. Таким образом, не имея легитимной возможности рукополагать новых священников, часть староверцев осталась без них совершенно, отказавшись принимать в общение «никонианское» священство как «еретическое». Другая же часть раскольников (поповцы), исходя из канонической практики, существовавшей в Церкви со времени борьбы с арианством, считала возможным принятие попов-«еретиков» при условии их отречения от реформ Никона.
Не была лишена религиозной подоплеки и так называемая пугачевщина. Опираясь на бунтарскую психологию заволжского старообрядчества, Пугачев и в своем манифесте наряду с «вечной волей» от крепостной зависимости «жаловал» также и «двуперстным крестом и бородой». Естественно, следующими после воевод под топор бунтовщиков попадали и духовные лица, не пожелавшие поступиться принципами. Пугачевцы вешали попов в Казани, Пензе, Саратове, Царицыне и др. Застигнутое врасплох духовенство сопротивлялось, но тут же нещадно убивалось. Только лишь в двух маленьких городах, Ядринске и Курмыше, убито 77 лиц духовных. Неполная общая статистика считает всего 257 убитых духовных лиц, отказавшихся служить молебны за царя Петра Федоровича и его супругу Устинью Петровну. Историк П.Н. Луппов в книге «Христианство у вотяков со времени первых исторических известий о них до ХIХ века» пишет: «27 июня 1774 года предводительствуемая Пугачевым вольница вступила в новокрещенское село Завьялово; церковь и священнослужительские дома были разграблены; один из священников Елисей Кузьмин заколот до смерти. На другой день толпа новокрещеных вотяков, прихожан с. Завьялова, человек 60, схватила оставшихся в живых священника, диакона, 2 дьячков и 2 пономарей и привела их к Пугачеву, который в это время был около Ижевского завода, расположившись на казенных лугах. Пугачев тотчас приказал повесить всех приведенных, кроме священника и одного из дьячков. Пугачев намеревался было повесить священника Степана Андреева, но потом, приказав остричь ему волосы, взял его с собой в качестве проводника; из-под Казани священник сбежал. В его отсутствие новокрещеные разграбили в Николаевской церкви денежную казну и унесли ризу».
