Здесь нам уже нечего было делать. Мы оставили их вдвоем, чтобы они могли вернуться в Ирландию к руинам своей жизни. И хотя Холмс внес это дело в свой блокнот под буквой «В», я не буду публиковать описание этой истории до тех пор, пока мне не позволят этого оставшиеся в живых участники событий. Незачем, на мой взгляд, еще больше травмировать их, я согласен с Холмсом — за свою несправедливость и подозрения они получили сполна.
А что касается тайны, то это убийство должно было остаться нераскрытым делом Холмса. Холмс доложил инспектору Барни, что вещественные доказательства и беспорядок в комнате, так же как и угол входа кочерги в тело, свидетельствуют, что смерть наверняка произошла в результате несчастного случая. Он установил, что было обнаружено тело Виктора Линча, который, несмотря на официальное мнение, был жив. Мы оставили несколько вопросов без ответа и сохранили в тайне имя человека, который после сожжения своей собственной пропитанной кровью одежды — из страха быть обвиненным в несовершенном им убийстве — ушел в другом пиджаке Линча.
Оставшиеся поддельные рукописи были подшиты к делу, на случай, если неизвестные участники событий будут когда-либо найдены. Они по сей день находятся в каком-то сыром подвале полицейского участка, и их поддельная красота всегда будет сокрыта во мраке.
Дело о тренере канареек
«Генри Слезар» (приписывается Уильяму Сомерсету Мозму)
1895 год, по мнению Ватсона, был годом «любопытных и разнообразных дел», начиная с «расследования внезапной смерти кардинала Тоска… и заканчивая арестом Уилсона, пресловутого тренера канареек, который был вместе с тем истинной язвой лондонского Ист-Энда».[6] В упомянутом рассказе лишь опосредованно говорится об аресте Уилсона и не раскрываются подробности устранения этой язвы. Это уклонение рассказчика не было обусловлено авторской скрытностью, но стало результатом его отношения к специфическому «клубному рассказу» — выбор, который даже Шерлока Холмса низводит до роли наблюдателя. В учетной книге мистера Р. указано, что сумма гонорара пять тысяч долларов, переведенная в фунты стерлингов, была выплачена У. С. М. Мог ли это быть великий английский прозаик, новеллист Уильям Сомерсет Моэм (1874–1965), автор «Бремени страстей человеческих», «Острия бритвы», «Дождя» и автобиографических заметок «Подводя итоги»? — Дж. А. Ф.
* * *
Мне было неловко присоединяться к членам клуба «Гиппократ», хоть я и оплатил вступительный взнос. Мой бывший клуб «Метрополь» прежде всего требовал рекомендаций от двух людей, а попечители «Гиппократа», очевидно, были готовы удовлетворить мою заявку только из-за моей фамилии, несмотря на то, что я хранил в секрете свой королевский титул.
