– Все, мы закончили. Теперь все зависит от того, когда придут результаты из лаборатории. Часть я получу сегодня, остальные завтра. По пути к выходу сверьте свой телефонный номер с секретаршей на ресепшене, вдруг у вас теперь другой. Если завтра до пяти вечера я не позвоню, смело звоните сами.
– О’кей. А какие-то еще ана…
– Нет, мы все взяли. Созвонимся! – Не успела Энди хотя бы спросить, какие анализы ей назначили, как доктор уже вышел.
Энди расплатилась за дополнительную услугу наличными, натянула пальто и вышла из клиники. Уже проведя картой по щели пропускного автомата в метро, Энди вдруг спохватилась, что доктор не сказал ничего ободряющего. Ни «я уверен, тут не о чем беспокоиться», ни «осторожность, конечно, похвальна, но я уверен, тревожиться не о чем», ни даже «я у вас тут ничего подозрительного не вижу». Лишь туманное «мы все сделали» и быстрое прощание. Испугался очередной истерики или заметил что-то плохое?
Энди с трудом сосредоточилась на работе. Барбара, Кэтрин, Бермуды и хламидиоз, с одной стороны, Миранда – с другой, и она, ей-богу, не знала, что страшнее. Энди пыталась отвлечься, открыв «Шестую страницу» онлайн, но оттуда на нее смотрели фотографии дочерей Миранды. Уже не малявки, изводившие Энди десять лет назад, близняшки тем не менее выглядели по-прежнему убого. На снимке со вчерашнего открытия какой-то галереи Каролина, с ног до головы одетая в черное, висла на прыщавом парне с нафабренными усиками. Кэссиди попыталась – и, надо сказать, преуспела! – создать впечатление наполовину обритой головы. Обтягивающие, как вторая кожа, блестящие кожаные леггинсы подчеркивали ее пугающую худобу и в сочетании с ярко-красной помадой придавали Кэссиди вид китайской куклы-гота. Подпись под снимком поясняла, что обе первокурсницы приехали домой на осенние каникулы: Каролина из Род-Айлендской школы дизайна, а Кэссиди – из какого-то французского университета в Дубае. Энди представила, каким ударом, должно быть, стал для Миранды выбор ее дочек, и невольно улыбнулась.
Эмили постучала и вошла, не дожидаясь приглашения.
– Слушай, ты ужасно выглядишь! До сих пор болеешь, что ли? Давай сначала по делу: ты с Максом говорила?
– Да и да. – Энди вытащила «Херши кисс» из стеклянной вазы, стоявшей на столе, и пододвинула ее Эмили.
Та вздохнула, развернула конфету и отправила в рот.
– И что он сказал? Я, кстати, спрашивала Майлса: клянется, что там с ними девушек вообще не было. И я ему верю. Не то чтобы он мне не лжет, но я всегда чувствую, когда…
