— Здесь этим пользоваться не рекомендуется. Но можно звонить по городскому. Я принесу вам аппарат.
— Хорошо, — кивнула я. — Спасибо.
И только я захотела просмотреть старые сообщения, как раздался стук в дверь. Вошла еще одна сестра.
— Я принесла вашу одежду. — Она положила на кровать большой пакет.
Открыв его, я вытаскиваю темные джинсы и удивленно разглядываю их. Что это? Талия слишком высокая, и какие-то они слишком узкие. Как же под них ботинки подобрать?
— А вот ваши драгоценности, — сказала сестра и протянула мне прозрачный пакетик. — Все на месте.
Еще не опомнившись от джинсов, я взяла пакетик. Там лежит очень дорогой на вид золотой браслет, такое же ожерелье и часы.
— Ой, какая прелесть!
В спутавшихся золотых нитях застряло кольцо, и я осторожно вытаскиваю его. У меня буквально захватило дыхание. Это кольцо с огромным сверкающим бриллиантом — мое?
— Лекси, взгляните, — окликнула меня Николь. — Там есть еще кольцо. Давайте руку. — Она достала его из угла пакетика — и мне на ладонь упало простое золотое колечко.
У меня зашумело в ушах.
— Должно быть, вы замужем! — оживилась Николь.
Нет. Это невозможно. Если бы я была замужем, я бы наверняка об этом помнила?
— Замужем, — кивнула вторая сестра и, словно прочитав мои мысли, спросила: — Разве вы не помните?
Я тупо покрутила головой:
— Я ведь не вышла за Шляпу-Дэйва, правда?
— Посмотрите, на нем буквы! — Николь указала на гравировку: — А. С. и Э. Г., 3 июня 2005 года. Узнаете?
Я тяжело дышу. Значит, это правда. Выгравировано на чистом золоте.
— А. С. — это я, — наконец произнесла я. — Алексия Смарт. А кто такой Э.Г. — понятия не имею.
Что же это такое творится? Мне двадцать восемь лет, у меня идеальные белые зубы, сумочка от «Луи Вюиттона», визитная карточка со словом «директор» и муж. Как так получилось?
Эдвард. Этан. Эррол.
Прошел час, а я все еще пребываю в шоковом состоянии и с недоверием поглядываю на свое обручальное кольцо, лежащее на прикроватной тумбочке.
Элиот. Эмонн. Эгберт.
Господи, прошу тебя, только не Эгберт.
Я обшарила всю «вюиттоновскую» сумочку, я внимательно просмотрела ежедневник, но так и не нашла ничего о своем… мне страшно произнести это слово.
Дверь неожиданно открывается, я застываю, чуть ли не уверенная, что это он. Но это опять мама, порозовевшая и раздраженная.
— У этих дорожных инспекторов нет сердца! Я всего двадцать минут…
— Мам, у меня амнезия, — резко перебила ее я. — Я потеряла память. Я и впрямь… слетела с катушек.
