Путники | страница 8
— Неправда! Мальчишка лжет! — взвизгнул один из старцев, неповоротливый тучный Вимудхах, любитель хорошо поесть и поболтать. — Кто докажет, что он все это слышал, а не придумал только что?
— А разве нужны еще доказательства? — медленно проговорил Гунайх.
Вимудхах поперхнулся, заерзал на месте, обернулся по сторонам, ища поддержки, но мудрые старцы, глядя в пол, уже потихоньку отодвигались от него.
И тогда Вимудхах испугался.
— Этого не может быть! — осевшим голосом прошептал он. — Я не верю, что кто-нибудь в совете думает о разделе клана. Балиа — безумец и отступник. Никто не думает так, как он. Он предатель!
Вот слово и прозвучало. Гунайх ухмыльнулся в усы.
— А Данда… Данда согласился уйти на кораблях? — спросил он.
— Данда… да… Нет! Нет, нет, — залепетал мальчик. — Это все Балиа. Он уговаривал, грозил… Балиа предатель, а Данда…
— Так да или нет? — спросил Вимудхах. — Совет должен это знать.
— Я не расслышал, — тихо прошептал Гауранга, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Щеки у него пылали, в глазах стояли слезы. Предчувствие потери сжало ему сердце, он сожалел о сказанном. — Только не изгоняйте его…
— Все ясно, — чувствуя близкое прощение, сказал Вимудхах. — Они оба — предатели, а согласно древнему обычаю наших предков…
— Все ли так думают? — спросил Гунайх.
Все были согласны.
Балиа поднял голову и прислушался.
— Кто-то идет, — сказал он и привстал со скамьи, до половины обнажив меч.
В тот же миг дверь, сорванная с петель мощным пинком, грохнула об стену и в хижину с топором в руке ворвался Гунайх.
— По древнему обычаю наших предков совет назвал тебя предателем и приговорил к смерти. Завтра я сам покажу твою голову клану!
Он нанес сильнейший удар, но Балиа успел уклониться, и блеснувшее в пламени светильника широкое лезвие топора рассекло пустоту.
Гунайх был опытным бойцом. Тяжелый топор казался игрушкой в его руках. Удар следовал за ударом, но Балиа чудом удавалось увернуться. Короткий меч был сейчас бесполезен, и ему приходилось рассчитывать только на свою ловкость. Перебрасывая топор с руки на руку, Гунайх, казалось, атаковал со всех сторон сразу, отжимая брата в угол. Развязка была близка, и оба это понимали. С начала схватки ни один не проронил ни слова. В хижине раздавалось лишь тяжелое хриплое дыхание Гунайха, короткое с присвистом сквозь сжатые зубы — Балиа, да шарканье ног по земляному полу.
Ни звука не издал и хромой Данда, сидящий, как и сидел до появления Гунайха, в дальнем углу и полностью, казалось бы, безучастный к происходящему. Не было ни страха, ни ненависти в его глазах, только огромное сожаление, когда он переводил взгляд с огромного, похожего на разъяренного кабана Гунайха — на гибкого и стремительного Балиа. И, будто устав смотреть на братьев, таких разных внешне и таких похожих в стремлениях, старик прикрыл глаза и словно бы даже уснул. Больше всего ему хотелось сейчас оказаться на пустынном берегу и слушать шорох волн, бегущих из дальних-дальних краев, где нет злости, ненависти и невежества. Должны же быть такие края!