Решив, что здесь ему все подходит, Холлисток опять открыл глаза и с быстротой молнии метнулся к намеченной цели. Ни одна местная собака даже не подняла головы, когда он тенью пронесся мимо домов и прямо через закрытое окно проник в комнату. Вампиру достаточно любой щели, чтобы проникнуть в запертое помещение, а уж стеклянное окно и вовсе не представляло собой никакой преграды. Спустя долю секунды он, Генрих Холлисток, тертон и восьмой лорд всех тридцати вампирских легионов, уже стоял перед кроватью, на которой спал человек, намеченный им в качестве донора для проведения последующих действий по переходу в потусторонний мир.
Глава 4. Приемы Холлистока. Прыжок в другой мир
Наклонившись над мужчиной, который продолжал безмятежно спать, Холлисток протянул вперед руку, и, почти касаясь его лба, тихо проговорил слова заклинания. Специально созданное для таких случаев, оно наводило на спящего морок, делая его беззащитным и податливым перед вампиром. Как только Генрих произнес последнее слово, мужчина громко всхрапнул и затих. Затем послышался тяжелый вздох и спящий перевернулся набок, подставляя вампиру незащищенную шею, на которой уже появилась вспухшая толстая вена. Холлисток медленно приблизился, наклонился и резко вонзил в столь желанную им цель мгновенно отросшие клыки. Рот сразу наполнился тягучей солоноватой жидкостью и он начал делать большие жадные глотки, словно томимый жаждой путник, только что вышедший из пустыни и припавший к животворящему колодцу в зеленом оазисе. Мужчина при этом не делал никаких движений, и только дыхание постепенно становилось все более частым, когда внезапно лишенное привычной доли крови сердце начало ускорять свою работу. Насытившись, Генрих вытер окровавленные губы и моментально утратив интерес к своей жертве, растворился в темноте. Выпив около полутора литров, он не без удовольствия обнаружил в себе подобающие силы и теперь стремился как можно скорее закончить начатое дело. Его невольный донор, поутру почувствовав слабость и озноб, решил, что он просто заболел, а появившиеся на шее четыре красные точки приписал укусам насекомых, которые в избытке водились в этих местах. Через три дня он был полностью здоров и навсегда забыл про странную болезнь, начавшуюся и прекратившуюся так внезапно.
Холлисток еще утром заприметил в горах вход небольшую пещерку, находящуюся на почти отвесной скале, и сейчас он мчался туда по хорошо известной дорожке, ведущей от поселка к дальним виноградникам. Вокруг была кромешная тьма, небо заволокло тучами, и теперь даже луна не могла осветить эти огромные пространства, становившиеся в подобной ситуации непроходимыми. Каждый камень или куст, каждая кочка или выбоина, таили в себе опасность для путника, не давая ни на секунду расслабиться без опасности неровно поставить ногу. Однако Холлистоку это не мешало, ведь глаза вампира не видят тьмы, и ночь они воспринимали не иначе, как обычный человек воспринимает день. Поэтому, без проблем миновав множество опасных мест, коими изобилуют предгорья, Генрих вскоре приблизился к намеченному месту. Оказавшись около скалы, он резко остановился и поднял голову: над ним, на пятидесятиметровой высоте, виднелась узкая расщелина, за которой, как подсказывал его опыт, должна находиться пещера, образовавшаяся вследствие этого разлома. Прикинув расстояние, он снял с себя всю одежду и положил у подножия скалы, придавив её для верности камнем, потому что начавшийся с вечера ветер начал заметно усиливаться. А затем Генрих Холлисток сделал то, к чему прибегал только в исключительных случаях: сев на четвереньки, он наклонил голову вниз и, сделав кульбит, буквально вывернулся наизнанку, превратившись в огромного, иссиня-черного волка с неестественно огромными мускулистыми лапами. Затем, снова развернувшись в сторону гор, он прыгнул на отвесную скалу и вгрызаясь в нее с помощью мощных когтей, в несколько секунд преодолел расстояние до расщелины. Не без труда протиснув могучее тело между камнями, волк огляделся и довольно зарычал — чутье его не подвело: он действительно очутился в небольшой пещере, стены которой, находящиеся друг от друга всего в пяти метрах, были покрыты причудливыми зазубринами и впадинами, образованными в местах разрыва скалы. Потолок, сужаясь, уходил вверх не менее чем на десять метров, отчего пещера приобретала почти треугольную форму.
