— Да, да, мне нужен американец! — обрадовала собеседника Камилла.
...То в таком случае ей нужно набрать не 3-61, а 3-70. Не стоит благодарности. Хотя, когда человека вытаскивают из ванны, чтобы он поработал телефонным справочником...
Еще раз извинившись, Камилла нажала на рычаг и тут же вновь стала набирать номер. Наконец набор закончился, возникла томительная пауза, и затем — гудок. Еще один. Неужели его нет? Может, как раз сейчас он выскочил в ресторан купить какой-нибудь бутерброд?
Третий гудок не закончился: Камилла услышала звук снимаемой трубки; а затем голос, который она сразу узнала, произнес: “Да, Хаген слушает”.
— Это я, — сообщила она ценную информацию.
— Наконец-то! — воскликнул он. — Я жду уже целый час.
— Я только что прибежала с работы, — начала она оправдываться, — и это уличное движение, оно в Париже, знаешь, все же отличается от тамошнего...
— Ни слова больше об уличном движении, — попросил он. — Расскажи лучше, как твои дела.
Она рассказала ему и о звонке на автоответчике, и о том, как благополучно все завершилось. Попутно пришлось рассказать о матери и Жюстине. “Пожалуй, я никому так подробно не рассказывала о матери, даже Жан-Полю”, — мельком подумала она. Рассказала она и о делах в фирме. Роберт не только внимательно все выслушал, но и стал расспрашивать и даже дал пару советов, один из которых показался Камилле очень интересным.
Они болтали уже минут десять, когда она сообразила, что они говорят только о ее делах и она ничего не спрашивает о его двигателях. “Какая же я эгоистка!” — рассердилась она и спросила, как движется дело у него. Хаген ответил, что погода стоит по-прежнему прекрасная, в ангаре жарко, только в полете и отдыхаешь, что дело потихоньку движется; рассказывать подробно выйдет слишком долго, к тому же он надеется все рассказать ей не по телефону, а при личной встрече.
— И когда же намечается такая встреча? — спросила Камилла, удивившись и обрадовавшись.
Роберт объяснил, что вообще-то они готовят самолеты к салону в Эр-Риаде, который откроется через три недели. Поэтому они работают даже по субботам. Но заставить механиков выйти на работу в воскресенье не может даже господин Дюпре. Воскресенье у него совершенно свободно. И уже вечером в субботу он может припарковать машину возле ее дома — конечно, если там есть какая-нибудь парковка. Он надеется, что тогда они наконец смогут наговориться — ведь им не будут мешать ни покойные баронессы, подозрительно похожие на кое-кого из живых, ни скользкие камни, ни авиационные двигатели.
