— Что они опять с ним делают? — возмутилась Люси. — Наверняка какую-нибудь гадость. Давай, пошли!
И Люси, повернувшись, потянула Сьюзен за руку.
С первыми лучами солнца в мире появились цвета и тени — все изменилось до неузнаваемости, и поэтому главное они заметили не сразу. Потом увидели: Каменный Стол рассекла широченная трещина — Стол раскололся надвое. И не было на нем Эслана.
Сестры бросились туда.
— Это ужасно, — рыдала Люси, — даже мертвого они не оставляют в покое.
— Кто это сделал? — причитала Сьюзен. — Что это все значит? Опять какое-нибудь великое заклятье?
— Да! — раздался зычный голос у них за спиной. — Это — Величайшее Заклятье.
Девочки оглянулись. Там, сверкая в лучах восходящего солнца, стоял Эслан — Великий Лев; он стал как будто еще больше и потряхивал великолепной гривой, которая, очевидно, успела вновь отрасти.
— Эслан! Эслан! — вскричали сестры, глядя на него с восторгом, но не без страха.
— А разве вы не умерли вчера? — спросила Люси.
— То было вчера, — отвечал Эслан.
— А вы не… не приз… — начала было Сьюзен дрожащим голоском, но так и не смогла произнести до конца слово «призрак».
Эслан склонил свою золотистую голову и лизнул ее в лоб. На Сьюзен пахнуло теплым дыханием и благоуханным запахом его шерсти.
— Ну как? Похож я на «приз»? — улыбнулся Лев.
— Живой! Живой! Живой Эслан! — восторженно возопила Люси, и обе девочки повисли у него на шее.
— Но как же все это случилось? — спросила Сьюзен, когда они немножко успокоились.
— Как случилось? — повторил Эслан. — Дело в том, что Ведьмарка знает о Великом Заклятье, но понятия не имеет о Величайшем. Ее знания простираются до самого Начала Времен. Но когда бы она могла заглянуть чуть дальше, в недвижимую тьму Предначального, она постигла бы иные Заклятья. Она узнала бы Закон: коль скоро кто не повинный в измене добровольно принесет себя в жертву вместо изменника, Жертвенный Стол сокрушится и сама Смерть отступит. Вот и все. А теперь…
— Ну же, ну же, что теперь? — Люси подпрыгивала на месте и била в ладоши.
— А теперь, дети мои, — молвил Лев, — я чувствую, как силы возвращаются ко мне. А ну-ка, поймайте меня, если сможете!
Еще мгновение он стоял неподвижно — глаза сверкают, тело напружено, хвост хлещет по бокам. И вдруг, подпрыгнув, пролетел у них над головами и приземлился по другую сторону Стола. Хохоча и забыв обо всем на свете, Люси вскочила на Стол, чтобы перехватить Льва. Тот прыгнул снова — и пошла игра! Круг за кругом, круг за кругом — Лев мчался по площадке то далеко впереди, то вот он, рядом — хватай за хвост. Но нет, он прошмыгивал между сестрами, а потом хватал их своими огромными бархатными лапами и подкидывал прямо в небо, и ловил. А то вдруг на бегу тормозил всеми четырьмя, и получалась замечательная куча-мала — целый клубок шерсти, лап, рук и ног. Таких игр не бывает нигде, кроме как в Нарнии, и Люси не смогла бы сказать, с кем играет — то ли с котенком, то ли с грозой. Но вот что любопытно: когда они все трое, набегавшись, растянулись на траве под солнцем, оказалось, что усталость, голод и жажду — все как рукой сняло.
