Олени, размером с шотландского пони, были белые — белее самого белого снега, а их ветвистые золоченые рога горели огнем на солнце. Сбруя из ярко-красной кожи вся была унизана бубенчиками. На облучке сидел толстый гном, не более трех футов ростом, одетый в шубу из белого медведя; на голове у него красовался алый колпак с золотой кисточкой на длинном витом шнуре; преогромная борода укрывала колени и служила ему фартуком. А позади него на высокой скамейке восседал некто, совсем не схожий с гномом, — это была дама высоченного роста. Таких женщин Эдмунд в жизни еще не встречал. Она тоже была закутана в белые меха по самую шею, на голове у нее сверкала золотая корона, а в правой руке она сжимала длинный тонкий жезл, тоже золотой.
Лицо у дамы было белое — не просто бледное, но совершенно белое, белее снега, или бумаги, или сахарной глазури, и только ужасно красные губы выделялись на нем. Что ни говори, это было красивое лицо, но слишком надменное, холодное и жестокое.
Великолепное было зрелище: сани летели, бубенцы звенели, гном щелкал кнутом, снег фонтанами летел из-под полозьев.
— Стоп! — сказала дама, и гном натянул поводья так, что олени, присев на задние ноги, замерли на месте. Они грызли удила, тяжко дышали, и пар из ноздрей клубился в морозном воздухе как дым.
— Что это такое? — удивилась дама, уставившись на Эдмунда.
— Я… я… меня зовут Эдмунд… — промямлил Эдмунд. Ему не понравилось, как она смотрит на него.
Дама нахмурилась, и взгляд ее стал еще жестче.
— Разве так обращаются к королевской особе?
— Извините, ваше величество, — ответил Эдмунд, — я не знал.
— Он не знает королеву Нарнии? — вскричала дама. — Ха-ха! Ничего, скоро узнает. Еще раз спрашиваю, что ты за тварь?
— Простите, ваше величество, — совсем растерялся Эдмунд, — я… я не понял… Я учусь в школе… точнее, учился, потому что сейчас у нас каникулы.
— Кто ты? — снова спросила королева. — Ты что, гном-переросток, сбривший бороду?
— Нет, ваше величество, — сказал Эдмунд, — у меня не было бороды, я еще мальчик.
— Мальчик! — воскликнула она, — Ты хочешь сказать, что ты из сынов Адама?
Эдмунд стоял столбом и молчал. В голове у него все так перепуталось, что он просто не понял вопроса.
— Я вижу, что ты прежде всего — остолоп, — сказала королева. — Не испытывай моего терпения, отвечай без уверток: ты — человек?
— Да, ваше величество, — сказал Эдмунд.
— И каким образом, скажи на милость, ты оказался в моих владениях?
