Пашка жалел Ибрагима и подбивал его сбежать на родину — в горы, вместе с ним, с Пашкой.
— Если на поезд сесть, довезёт он нас с тобой до твоей станции? — спрашивал Пашка.
Ибрагим кивал головой, добавляя:
— Надо поезд ехать много и мал–мало лошадь скакать.
— А ты умеешь на коне скакать?
Ибрагим, улыбаясь, отрицательно качал головой.
— Не умеешь? — удивлялся Пашка. — Какой же ты азиат? Ваши все скакать умеют. И в сёдлах держатся, как свечечки…
— А ты? — в свою очередь, хитро посмеиваясь, спрашивал Ибрагим. — Ты скакать умеешь?
— Я што? Я так, побирушка! — смущался Пашка.
Ибрагим вздыхал:
— Твоя, Пашка, живёт лучша. Твоя вольный, а я — нет!
— Ну вот, как убегим — и ты будешь вольный!
Бежать Ибрагим боялся потому, что Илюха запугал его побоями и руганью. За малейшую провинность хлестал дагестанца нагайкой и отчаянно ругался.
Но Пашка снова и снова заводил разговор о побеге. И Ибрагим наконец согласился:
— Давай! Карашо!
За четыре года жизни у Бочарникова Ибрагим почти не вырос. Непосильный для ребёнка труд, плохое питание давали о себе знать.
За что весной четырнадцатого года были убиты его дяди, Ибрагим теперь знал. От хозяина он слышал, что в Дагестане против русского царя готовилось восстание и что дяди ковали оружие и делали патроны для повстанцев.
Ибрагим верил, что Пашка его не подведёт, и стал готовиться к бегству. Для себя и Пашки он выковал и остро отточил два небольших кинжалика, которые легко спрятать за очкур; сделал два ножичка. А Пашка сушил сухари на дорогу, подлатывал сапоги.
Побег ускорился несчастьем. Дед Пашки промок под Дождем, простудился и за сутки сгорел в огневице–лихорадке. Соседи вскладчину похоронили слепого.
В ту же ночь Пашка исчез из станицы вместе с Ибрагимом. Уходя, он захватил с собой дедову лшу. Уложил он её вместе с лохматой шапкой и рваной бекешей на дно объёмистой сумки для кусков, с которой, сколько себя помнил Пашка, он не расставался.
— Вот, — похлопал Пашка по мешку, — понял? Лиру берём с собой. В случае чего, ты будешь крутить её под окнами, а я… — Пашка закрыл глаза и жалобно затянул, гнусавя: — Подайте, православные, бездомным, безродном на пропитание! — Ибрагим впервые громко рассмеялся.
— Пойдем через Лысую гору на Изобильное, — решил Пашка.
Они торопливо напрямик пошли к Лысой горе. У каменных лав оказались, когда стало светать. Пробираясь через бурьян, Ибрагим часто оглядывался: ему всё казалось, что кто‑то крадётся сзади. И вдруг вздрогнул: собака хозяина — Барбос холодным носом ткнулась ему в руку. Пашка тоже испугался, сразу смекнув, что если их догонит Бочарников, то и ему несдобровать. Они бросились в каменоломни и забились в глубокую нишу, под камень.
