— Оружие есть? — нарочито устрашающим голосом спросил начальник отряда, обращаясь ко мне.
Внезапное появление «высоких гостей», грозный окрик, мало чем отличающийся от бандитского «руки вверх!», словно обухом, ударили меня по темени. Я много был наслышан о злодеяниях этих рыцарей «без страха и упрека», снискавших в народе печальную славу сталинских опричников. Но никогда раньше мне не приходилось встречаться с ними вплотную, да еще при таких обстоятельствах. И вот впервые лицом к лицу я предстал перед посланцами этой страшной всеуничтожающей силы. Наглая физиономия, упивающаяся сознанием своей абсолютной власти, перед которой все трепещет, внезапно подняла во мне страшную волну злобы и бешенства, но, боясь опасных последствий своей несдержанности, я ограничился только тем, что бросил ему в лицо:
— Ищите, авось что-нибудь найдете!
— Обыскать квартиру! — скомандовал начальник группы, и тотчас же милиционеры приступили к делу. С высокомерным и важным видом уселся он в кресло, достал из кармана пачку папирос, спички и закурил. Не спеша заглянул в ящики письменного стола, вынул оттуда бумаги, документы, письма и принялся их просматривать. Вряд ли он думал найти что-либо меня компрометирующее. Он был так же «уверен» в моей преступности, как и в том, что я китайский император. К тому же ограниченное время не позволяло ему подробно знакомиться с кипой бумаг и научных рукописей. В эту ночь ему предстояло перевыполнить план по улову «врагов народа». Поэтому он наскоро и со скучающим видом перелистывал мои бумаги. Конечно, как и всякий агент сталинской охранки, в глубине души он мечтал найти хотя бы косвенные улики, указывающие на мою «контрреволюционную» деятельность. Однако чутье ему подсказывало, что на мне «капитальца» он не наживет.
Пока старший милиционер занимался своим делом, оба милиционера учинили в квартире настоящий погром. Они вытаскивали из шкафов одежду, прощупывали карманы и вместе с постельными принадлежностями и бельем бросали все в общую кучу посреди комнаты. Опустошив шкафы, осмотрели их со всех сторон, затем раскрыли сундук и выволокли его содержимое на пол.
В комнате царила напряженная тишина, слышно было только шелест переворачиваемых бумаг да чуть заметное сопение усердно орудовавших милиционеров, которые шарили по всем углам и заглядывали под кровати, диван, пианино, за трюмо. Равнодушно и тупо наблюдали за происходящим понятые, не принимая никакого участия в обыске. Толь — ко на лице нашего дворника, добрейшей души человека, было написано искреннее сострадание. Он болезненно воспринимал произвол над нами. Леночка, дрожа всем телом, забилась в угол. Ей только что исполнилось пятнадцать лет, но она уже отлично понимала, какая страшная участь ожидает ее родителей, и безутешные слезы катились по ее щекам.
