Вот о каком конце могли только мечтать все любящие, и сейчас Юлия едва сдержала слезы печали оттого, что у них с Адамом этого не будет.
Неужели коварные слова Зигмунта столь крепко его уязвили, что он забыл свой долг перед девушкой, которую сманил из дома родительского и завез Бог весть куда? Ну разве Юлия поверила бы так безоглядно его словам, которым сияние звездообразных очей придавало особую неотразимость, когда б могла только помыслить, что он способен так легко отвернуться от нее?! Ведь это низко, неблагородно! Или… Или, напротив, благородно? Что, если Адам намерен отвезти ее поутру в Варшаву нетронутой, вручить отцу, точно пакет государственной важности, случайно потерянный: вот, мол, документ, никто его не вскрывал, все печати на нем целехоньки?!
Юлия вскочила с кровати и заметалась по комнате, не в силах более сдерживать ярость и кусая кружевную оторочку своего платка. До смерти хотелось сейчас разбить, порвать что-нибудь, грохнуть об пол, хотя бы сорвать со стены вот эту картину, которая всю ночь мозолила ей глаза и малейшие подробности которой она уже знала наизусть.
На ней представлен был восточный базар невольников. На помост вводили миловидную девушку с цепями на руках. По лицу ее катились слезы, а перед ней стояли двое турок, один из которых, с вожделением глядя на девушку, подавал деньги продавцу.
Юлия раздраженно топнула ногой. Ну чего она попусту льет слезки, эта изнеженная глупышка? Цепи на ее руках — ого-го, какое оружие! Если хорошенько размахнуться, ими можно сбить наземь и продавца, и покупателя, и двух мощных янычар-охранников; можно броситься вон по той тропке между мешков и тюков, попытаться убежать… Бог весть, удастся ли, но она хотя бы возьмет свою судьбу в свои руки!
Юлия замерла, будто наткнулась на стену. Верно, восточный антураж картины одел и ее мысли в цветистые восточные платья, ибо они звучали так: отчего она ждет здесь Адама, как покорная невольница — султана?! Может быть, он нейдет лишь потому, что боится ее обиды, неласкового приема, теряется в догадках, почему она убежала из гостиной?! Он ведь не знает, что Юлия подслушала их разговор с Зигмунтом — вернее, речь Зигмунта! И мучается сейчас так же, как и она. Не спит, ждет, томимый желанием… Не зря же карта судьбы гласила: «Ваш милый думает о вас!»
Тепло, легко стало на сердце, нежная улыбка взошла на уста. Как говорят на том же Востоке: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе!
