— Белыш? — пробормотала Юлия и натянула на себя край шкуры: ее вдруг озноб пробрал.
— Да, это как раз и был сын русского консула. Он с малолетства, чуть ли не с рождения, был помолвлен с какой-то весьма богатой особой, которую никогда не видал, — с дочерью старинного друга его отца. Это была клятва, скрепленная кровью, — ну и всякая такая чепуха, однако отец Белыша от слова своего отступать не собирался и пригрозил лишить беднягу наследства, ежели тот посмеет отказаться от женитьбы. Тогда приятель мой положил себе изведать как можно больше наслаждений, прежде чем попадет в лапы этой кривобокой уродине…
— Почем же он знал, что она кривобокая? Он же ее отродясь не видывал? — обиженно перебила Юлия, и обида была, ей-Богу же, вполне объяснима, коли вспомнить, о ком шла речь. Ее словно бы молнией прошило при звуке этого имени.
Белыш! Ее нареченный жених! Сколько месяцев, лет, веков минуло с тех пор, как отец пытался приструнить своевольницу дочь этим именем… Где теперь отец, где сама Юлия — та, прежняя?
— Э, да ты дрожишь? — Ржевусский склонился над нею, рука мягко скользнула по ее бедру. — Хочешь, опять будет жарко?
Ой, нет! У нее до сих пор все тело болело после этих тщательно рассчитанных безумств! Да и отрезвление настало слишком внезапно. Пора выбираться отсюда. Пора продолжить путь. Мелькнула было мысль навязаться в попутчицы Ржевусскому, да нет, уж лучше держаться от него подальше: еще несколько уроков по «Книге о прелестях женщин», и Юлия начнет бросаться на мужчин!
— Мне пора, — ловко увернулась она от его руки. — Ох, но я же совсем голая! Как же показаться в коридоре? Пан Жалекачский… Ох, нет!
— Погоди! — Ржевусский вскочил, и Юлия стыдливо отвела взгляд от крошечного стебелька меж его ног. Чудеса! Откуда что бралось?! — У меня кое-что есть для тебя.
«Могу себе представить! — с ужасом подумала Юлия. — Паранджа? Чадра? Прозрачные шальвары? Что у него там?!»
Он разворошил большой баул, стоявший в углу комнаты, и подал Юлии — нет, ничего из выше перечисленного, и даже не арабский бурнус, как можно было ожидать, а очень красивое темно-зеленое платье из тонкого бархата: простое, но отлично сшитое, с широкой юбкой, годное и для верховой езды, а в придачу сорочку из тончайшего батиста, чулки, панталоны, сапожки, шаль… и все впору, и все добротное, дорогое, вплоть до новенького несессера с туалетными принадлежностями и гребень, который Юлия пустила в ход прежде, чем ее одолели сомнения, и она задала вполне естественный вопрос:
