Избранные рассказы | страница 18
— А мандаринов нет! — громогласно объявил я, выложив из ящика все содержимое.
— Почему же, и мандарины есть, сейчас угощу тебя, — послышался дядюшкин голос.
Он встал и, тяжело ступая (топ, топ), подошел ко мне. У дяди был громкий голос и тяжелая походка. Мама говорила: это потому, что на севере земля сырая и звука шагов не слышно, а еще люди там все время проводят в саду и в поле и привыкли разговаривать громко. Дядюшка открыл чемодан. Среди одежды и постельных принадлежностей лежали мандарины и грейпфруты. Мелкие и крупные мандарины с отстающей от мякоти, словно припухшей, кожей (тронь ее — и будет вмятина) легко чистились, и поэтому я любил их. Дядя дал мне два мандарина, а остальные (каждый был украшен двумя зелеными листиками) разложил на полу возле ящика с апельсинами.
У моего отца было два брата, старший и младший. Оба они жили на севере. Отец еще ребенком попал в Тегеран — да так там и остался. Его старший брат, которого я видел только один раз в жизни, много лет учился в Наджафе[17], и поэтому в семье его звали ага Наджафи. Однажды, когда мы с братом играли во дворе, кто-то постучал в ворота. Мы открыли, на пороге стоял человек в абе[18] и чалме.
— Ага дома? — спросил он нас.
— Нет. Он еще не вернулся с работы, — ответили мы.
— Тогда скажите, что приходил Наджафи! До свидания! — И ушел.
Мы вернулись к своей игре, а мать, вышедшая на стук, спросила:
— Кто это приходил?
— Какой-то господин, спрашивал отца.
— Он не назвался?
— Назвался. Сказал: «Приходил Наджафи».
— Так это ж ваш дядя! — всплеснула руками мать. — Почему вы не пригласили его в дом?
— Откуда мы знали?
Мы бросились догонять гостя, но его уже и след простыл, а через несколько лет он умер в своем родном городе.
Я никак не мог поверить, что этот чужой человек был моим дядей. Для меня дядей был младший брат отца, который навещал нас раз в год, обычно в конце осени или начале зимы, закончив работы в саду и поле. Его приезд был всегда неожиданным.
— Наверно, скоро дядя приедет! — говорил я, когда подходило время, и ждал — день, два, три. Потом забывал о дяде и вдруг, придя однажды из школы, слышал знакомый громкий голос, а в коридоре обнаруживал ящик с апельсинами и неизменный бидон с маслом, солоноватым на вкус.
— Почему оно соленое? — спросил я как-то.
— Специально присаливают, чтобы не испортилось! — ответил он.
Еще он привозил целый мешок риса. Но больше всего меня привлекал его облезлый чемодан, в котором всегда были мандарины. Оттуда же он вынимал и лепешки ширмал