— Я никого не видела, — холодно ответила Эбба. — Сюда… — выделила она слово, сделав паузу, — никто не приходил.
— Ну да… — Чай был невероятно вкусный. — Это Андрюха все пугал, что сюда ходить нельзя, что здесь одни утопленницы.
Эбба смотрела. Тяжело. Неприятно.
— А чего ты там копала, когда я пришла? Сажаешь чего?
Заскулил Ули. Эбба медленно повернулась к окну.
— У меня кое-что есть для тебя, — медленно произнесла она, встала и вернулась к столу с тарелкой круассанов.
Маленьких, туго закрученных.
— Угощайся!
А сама смотрит… Неприятно так. Долгий взгляд. Протягивает тарелку и смотрит. Быки на запястье качаются. Эбба перехватила Аленин взгляд, и пришлось срочно смотреть в окно. Там набухали последние сумерки, ничего не было видно. Лишь угадывались близкие деревья. А за ними, вероятно, еще деревья. И еще. Алена представила, как идет среди этих деревьев, и ей стало знобко. Даже в теплом свитере с такими уютными карманами.
— А ты чего все одна и одна? — пробормотала Алена, беря круассан. — Родители придут?
Эбба ответила, хотя до этого многие вопросы пропускала:
— Придут, но позже. После двенадцати. Мы уже спать будем.
Алена отхлебнула чаю, откусила от круассана. Вкус такой же, как у них в гостинице. Стало грустно, захотелось домой. Чего она тут сидит? Давно бы пошла. Снова представила себя между деревьев, и грусть по дому слегка уменьшилась. Далеко она по такой темени не уйдет. Надо ждать родителей Эббы, они выведут. Или дадут телефон позвонить. И как она ухитрилась целый день прожить без мобильного? Там, наверное, неотвеченных звонков набралось, сообщений…
— Они не всегда приходят, — вдруг заговорила Эбба. — Надо спать лечь, они тогда и придут.
— А на чем они придут? Пешком?
Вдруг у них машина и они смогут ее довезти! Вот это было бы совсем здорово!
— Здесь только пешком ходят, — отрезала Эбба и стала медленно тянуть свой чай.
Алена откусила еще кусочек булки, и вдруг ей вспомнилось утро, как она загоняла под стол угощение для домовых. Пальцы дрогнули, хвостик круассана упал. Все было не так, как представлялось, и от этого хотелось плакать.
Алена опустила нос в чашку. В гости звали, а неприветливые. Ночь кругом, никто Алену не ищет. И вообще, чай вкусный.
— Это у тебя на травках? — спросила Алена, чтобы разбить гнетущую тишину, и взяла новый круассан. Есть не хотелось. Хотелось спать. А еще плакать.
— У меня другой заварки нет, — ворчливо отозвалась Эбба.
Кривая дверь в чуланчик распахнулась, на пороге мелькнула мешковатая тень. Алена почувствовала, как по ноге ее мазнуло что-то щекотное и теплое. Эбба плеснула перед собой чай. Вода не долетела до пола. Выкатившееся из чулана нечто распахнуло свою гигантскую пасть, став похожим на большой пыльный мешок. Чай исчез в пасти. Нечто еще больше потемнело и довольно булькнуло. Алена выронила круассан, он успел прокатиться по полу, а потом сверху его накрыла жадная пасть.
