— Зажигаем одиннадцать свечей, — таинственно произнес Каору и даже палец вверх поднял. — Нас одиннадцать. Будет одиннадцать кайданов.
— А обязательно страшные? — пискнула Анель, стараясь сесть так, чтобы быть напротив Хироси.
— Конечно, — щедро разрешил Каору.
— А русские можно? — спросила Шишкина, дергая лицом, чтобы ослабить сильно натянутые волосы.
Алиса посмотрела на нее с осуждением, и Шишкина перестала дергаться. Зато Хироси подарил ей букет улыбок, а Гайрайго — змеиный взгляд.
Щелкнула зажигалка. Огонек вырвался из кулака Каору. Девчонки наперебой заголосили, создавая очередь — каждая хотела зажечь свечу. Алиса села, закинув ногу за ногу. Шишкина присмирела, словно ей еще туже закрутили волосы. Анель придирчиво выбирала свечу, как будто от этого что-то зависело. Кристи с Дашкой кричали и лезли вперед, силой голоса выясняя, кто куда сядет. Каору кланялся. Хироси хихикал. И только Гайрайго переводила очумелый взгляд с одного иностранца на другого. Ей все это было странно. Им, впрочем, тоже.
Холл жадно впитывал звуки. Темнота набухала по углам. Дождь барабанил в стекло. Диваны, отделенные от остального мира загородкой, превратились в остров. Одинокий остров в Тихом океане. Дождь змеиными струйками сбегал со стекла, назойливо вырисовывал профили и силуэты.
Санёк отвернулся. Что это его сегодня так плющит?
— Может быть, Алиса-сан начнет? — склонился чуть ли не до колен Каору.
— Начинайте первые, я послушаю, — царским жестом отклонила предложение тренер.
— Иля-сан? — с неменьшим поклоном повернулся Каору к Илье.
— Вы, ребятишки, играйте, играйте. — Руководитель плотнее укоренился в кресле, доставая сотовый.
Каору снова поклонился. Хироси что-то быстро произнес. Каору хихикнул. Девчонки дежурно заулыбались.
— Тогда я начну. — Очередной поклон Каору был предназначен девчонкам. — Покажу, как надо. Потом будет ваш кайдан. Следом наш.
Он показывал руками, и Санёк невольно заметил, что сидят они на противоположных диванах. Японцы на одной стороне, они на другой. Так в рядочек и расселись.
— Хорошо? Ий?[2]
— Да иее уже некуда, — поторопил Вадя. — Начинай.
— Кайдан о писателе, — произнес Каору и придвинулся к стоящей у него за спиной свече в высоком треножнике.
Дрожащий яркий свет упал на него сверху, четче обозначив щеки, брови, нос, совершенно срезав подбородок.
Санёк нахмурился. Хотелось сказать что-нибудь смешное, чтобы засмеялись, чтобы ушла тревога. И наконец-то исчез призрак из-за высокого, залитого дождем окна.
