— Например, у Слепцова, — согласился Санёк. — Он последний держал зонт.
Вадя замер с открытым ртом, испуганно оглядел всех и сорвался с кровати. Шарахнула дверь ванной.
— Ты же все выдумал, так? — тихо спросила Шишкина.
— Чистейшая правда. — Санёк потянулся — тело нехотя, но просыпалось. — У кого из наших зонт, у того и проклятие. Выглядит оно так, как будто в тебя вселяется кто-то старый. Про рис с чаем постоянно думает. Действует по вечерам, пока идет дождь.
Снова грохнула о стену дверь.
— Я зонт отдал. Проклятие не у меня! — выпалил Вадя. — А этот вообще хотел тебе его отдать, — не моргнув глазом заложил приятеля Слепцов.
Взгляд Шишкиной потяжелел.
— Ты сама хотела его взять, — напомнил Санёк.
— Ну, спасибо! — уронила сто килограмм презрения Шишкина.
— Как ты мог! — выпалила Абрамова, но ее заряд пролетел мимо.
— Я-то тут при чем? Сама из рук рвала, а я не давал. У меня, вон, свидетели.
Санёк кивнул на девчонок. Шишкина отбирала зонт при всех.
Юлиана замерла, оценивая позицию. Наступать не получалось. Оставалось идти в обход.
— Я тебе не верю. Про зонт. Ты все выдумал.
— В два часа ночи узнаем. — Саньку было все равно, верят ему или нет. — Если все истории сбываются, то через пару часов наступит конец света.
В коридоре что-то с грохотом упало, словно Анелька уронила десяток бубнов.
— Вот! — поднял палец Санёк. — Черный Альпинист уже пришел.
Девчонки зашевелились, в лицах появилась растерянность. Враг готов был сдаться.
— Значит, тебе, Шишкина, пора собирать вещи на кладбище, — довольно произнес Санёк, удобней устраиваясь на кровати. — Ты же первая историю рассказывала. Наверняка в парке найдется подходящий могильник. Там и Садако подтянется. Пучок гортензий принесет. Она их дюже любит.
Юлиана встала. Все, Бородинское сражение закончилось, Наполеон складывает чемоданы на ближайший поезд до Франции.
— Как глупо, — с придыханием произнесла Шишкина и потопала на выход.
Вадя проводил ее взглядом преданного щенка. Мало что хвостом не махал.
— Ну вот, теперь можно и поспать, — забросил подушку за спину Санёк.
— Какое спать! — рванул подушку на себя Вадя. — Оно что, теперь у меня? Твое проклятье?
— Нечего было с зонтом бегать! — Санёк к страданию соседа был равнодушен.
— Я Шишкину спасти хотел!
— Ну, так иди и скажи ей об этом! Может быть, она тебя поцелует. Какая-никакая память перед смертью.
— Это же ты во всем виноват! Зачем ты смеялся над стариком?
— Чего ты дергаешься? Все равно до первого дождя ничего не известно. — Санёк повернулся к стенке.
