— А ты мне сохрани эту ограду. Её мой дядя покойный ставил здесь, отца брат. Лимон? (цены 93 года).
— Ты немного не догоняешь. Ещё чуть поднажми.
— Два, — сказал старик. — За два лимона, брат, ты мне работу сделай, чтоб от зубов отскакивало, — он цокнул ногтем большого пальца о зуб. — Сделаешь?
Степан смотрел на меня, предостерегающе прищурив глаз.
— Если договорились — сделаю.
— Так я поехал?
— Счастливо, до завтра. На нас не обижайся.
И они уехали. Мы со Степаном медленно пошли в раздевалку.
— Зараза. Сильно что-то морозит, — сказал он. — Что ж завтра будет? Слушай, Лысый, ты не во время подмётки начинаешь рвать. Не управишься.
— Как разбираться будем, Стёпа?
— Если ты на такое дело подписался, я себе возьму пятихатник (пятьсот тысяч рублей), остальное твоё. Но трудно будет.
— Кого мне в пару дашь?
— В том и дело, что, кроме Зверя, никого не будет. От него толку немного. Заказов полно. Завтра все мои заняты.
— Нормально. Пусть он крошку выкидывает совком — все ж мне легче. И он языком трепать не станет.
Этот Зверь был старый работник, человек огромной физической силы, и работу знал хорошо, но у него недостаток — он от какой-то болезни почти совсем ослеп. И, конечно, пил, как сумасшедший. И он уже несколько лет, только помогал захоранивать. Когда мы пришли, он спал за столом, уткнувшись лицом в рукав телогрейки.
— Зверь, просыпайся, — сказал я. — Пошли бабки колотить.
Зверь поднял голову и, щурясь при тусклом свете, посмотрел на меня.
— Кто бы спорил, а я — с нашим удовольствием. Возьми на участок мне немного подлечиться.
— Возьму пузырь, только не увлекайся. Работать будем до темна. И ночуем здесь. Завтра, как рассветёт, мы уже на месте.
Мы пришли на участок. Я скинул телогрейку, а Зверь приложился к бутылке и ждал, пока я надолблю ему мороженой земли, откидывать её в сторону. Взял я свой ломик. Потоптался и ударил первый раз. Раздался тихий мелодичный звон от лома. Звон этот улетел в снежные заросли и затих.
— Ты у меня, Зверь, сейчас потанцуешь, — сказал я. — Забыл уже, какая и работа бывает.
— Ты только гляди, чтоб я у тебя здесь не замёрз. И держись за ломик крепче, а то упадёшь.
И так мы с ним шутили и работали, пока сумерки не опустились. Мы оба были мокрые, хоть выжимай.
— Слышь, Зверёк, ты живой, а? — спросил я задыхаясь.
— Вроде живой, — ответил он. — Ещё водка есть. Будешь?
— Глотну.
Я выпил, набил рот снегом и, переводя дух, молча смотрел на него. Он тоже отхлебнул из бутылки и заел снегом.
