Но, даже если бы не было революции, нетрудно представить, 410 замысел такой операции, скорее всего, постигла бы та же участь, что и в 1915 г.
Анализ стратегических предположений Николая II показывает: царь неизменно указывал, что врага надо бить там, где он слабее всего, в его мягкое подбрюшье! Но большинство его генералов предпочитали вновь и вновь в лоб атаковать врага. Тяжелые потери у Нарочи и на Стоходе ничему их не научили. Впрочем, учитывая зловещую предательскую роль ряда военачальников при подготовке «дворцового переворота» и во время Февральской революции, возможно, что они сознательно саботировали планы царя, способные принести России победу. Ибо не желали делить плоды этой победы с монархом или, что то же самое, не желали победы императорской России.
Как же поступил царь? Так же, как в этой ситуации, наверное, поступил бы любой на его месте. Встречая единодушное неприятие «экспертов», он ждал до тех пор, пока жизнь не покажет их неправоту. Что же она показала? В конце 1918 г. прорывы союзников на Балканском и Палестинском фронтах привели к быстрому выводу из войны Болгарии и Турции, после чего вся геостратегическая система обороны Четверного союза в считаные дни рухнула как карточный домик. Как и предвидел Николай II. Только к тому времени уже ни царя не было в живых, ни России — среди победителей…
«Русский Царь уже не был хозяином в своей стране — не был хозяином своей вооруженной силы. Дважды он повелевал овладеть Константинополем — и дважды это повеление не было исполнено Его военачальниками (Великим князем в мае и ген. Щербачевым в ноябре 1915 г.). А когда Государь назначил в третий раз овладеть Царьградом в апреле 1917 г. — все сроки оказались безвозвратно пропущенными. Вот основной стержень русской драмы в Мировую войну»>{66}.
Лейтмотив неоднократно цитируемого нами историка-монархиста Антона Керсновского неизменен: Русской армии во Вторую Отечественную войну не хватало головы! Не хватало единой командной воли помноженной на грамотную стратегию. И этому он все время находит убедительные подтверждения. Казалось бы, это прямое обвинение в адрес Николая II. Обвинение, которое Керсновский именно в силу своих монархических убеждений не может высказать прямо. Но нет, не все так просто. Тот же историк постоянно подчеркивает достоинства стратегических решений, предлагавшихся государем. Хвалит он его и за занятие должности Верховного. Как это все совместить?
