Газета выходила под заголовком «Фараон», что должно было указывать на её строго монархическое направление и её горячую любовь ко всему тому, что испытано столетним опытом. Но простодушные читатели, не слыхавшие о существовании египетских фараонов, познакомившись с содержанием газеты, почему-то решили, что имя «Фараон» дано ей в честь азартной игры «фараончик», в которую принято играть подтасованными картами.
Насмешливой судьбе угодно было поместить редакцию на Норрмальсторге, в прежнем родовом замке Хундов. Замок этот с давних пор переходил с молотка из рук в руки и сдавался под различные торговые заведения. Здесь, в доме своих предков, в нижнем этаже, где некогда происходили роскошные пиры, устраиваемые представителями старого и славного рода, теперь заседал полновластным хозяином наш друг Агафон и чинил суд и расправу над жизнью и имуществом своих сограждан. Иногда ему случалось подняться во второй этаж и заглянуть в прежнюю фамильную залу, занятую теперь мебельным магазином, и тогда какое-то непонятное жуткое чувство сжимало ему грудь. А люди, глядя на каменный герб Хундов, всё еще украшавший ворота замка, воображали, что это просто вывеска «Фараона».
После невольного путешествия в Америку, республиканские идеи пустили глубокие корни в душу нашего друга Агафона. Поэтому в той области, где ему была предоставлена полная свобода печати, а именно во всём, что касалось театра, поэзии и живописи, он не придерживался монархических принципов и усердно проводил новые идеи. Однако, чтобы не навлечь на себя беды и не повредить делу, он заимствовал только некоторые идеи у одной западной, так называемой, «республики», то есть у аристократической Венеции. Из всей её республиканской конституции он старался провести в жизнь только один чрезвычайно интересный и общеизвестный институт, называемый «львиною пастью». Обычай этот, перенесенный в Швецию XVII столетия, очень быстро превратился в признанный правительством способ анонимного доноса, так как каждый мог безнаказанно, за умеренную плату в пять. талеров серебром, помещать в газете какой угодно недоказанный пасквиль на своих врагов. Это нововведение приносило огромный барыш своему изобретателю. Вскоре наш друг Агафон считался самым могущественным человеком в столице после короля.
Горе тому, кто не желал ему кланяться! Горе тому, кто жаловался на его нападки! Он писал хвалебные гимны абсолютизму, ратовал за церковное вмешательство в частную жизнь по закону 1686 года, он возбуждал судебные преследования против еретиков и высказывался за уничтожение всех дворянских привилегий, так как это превратило бы сразу всех дворян в таких же бедняков, как и он сам. Крестьян он ненавидел за то, что они прочно сидели на своих местах и могли, то есть должны были, платить оброк. Однажды он даже предложил вовсе прогнать крестьян, а земли обрабатывать без них, при помощи ветряных и водяных двигателей. По его мнению, имения вообще существовали только ради оброка, а вовсе не ради крестьян. Исходя отсюда, он доказывал, что крестьяне не имеют права пользоваться землями, так как они не являются владельцами ренты, то есть оброка. Здесь он твердо стоял за привилегии крупного землевладения.
