И ты уже не тот, кто гладил и ласкал,
в твоём лице, отец, крысиный злой оскал!»
«Мой первенец, мой сын, мы все уже не те –
крысиный зев, сынок, мерцает в темноте.
Кто хищным зверем жил, пусть знает наперёд:
он крысою рождён и крысою умрёт».
«Отец, безумен мир. Грызёт овца овцу».
«Крысиный зев, сынок. Он городу к лицу».
«Не меркнет хищный взгляд, горит из темноты».
«Ещё не раз, мой сын, его увидишь ты».
5. Чума
Свет факелов, Амон, гирлянды и костры!
Чумной телеги скрип и шумные пиры!
Так женской склоки визг уродует красу,
так молния блестит в полуночном лесу!
Так иногда в беде, уставшей от скорбей,
вдруг радость промелькнёт, как быстрый воробей.
Но в этот пир чумы врывается она,
как яростный погром, как страшная война.
Твой праздник, Но-Амон, запомнится навек –
весёлый этот пир среди чумных телег.
Как символ, как пример, как дикий изворот…
«Отец мой!» – сын воззвал. «Я здесь», – ответил тот.
«Повсюду дым, отец, и скорбные костры,
но я хочу туда, где танцы и пиры.
Туда, где жизнь, отец, туда, где смех и свет,
как будто нет чумы, как будто смерти нет».
«Мой первенец, мой сын, веселье – дар небес,
но проклят смех чумной свихнувшихся повес.
Не знать бы никогда их радости – она
зачата мертвецом и болью рождена».
«Отец, поёт свирель волшебная во мне».
«Кипит Амон, сынок, весь в факельном огне».
«Звенит труба, отец, под барабанный бой».
«Веселье жертв, сынок, ведомых на убой».
6. Проказа
Блистает серп луны, над ночью занесён.
Постыдным колпаком увенчан Но-Амон.
Спеклись уста живых, и всякий прячет взор,
и в трепете ресниц – унынье и позор.
По улицам ползёт вонючий гнойный слой,
вскипает на лице отвратною смолой,
и заживо гниёт истерзанная плоть,
и язвы, как ножи, не устают колоть.
В проказе Но-Амон – в нём всё заражено,
в проказе – стар и млад, и пища, и вино,
в проказе – флейты плач среди гнилых мокрот…
«Отец мой!» – сын воззвал. «Я здесь», – ответил тот.
«Отец, снеси меня на травяной откос,
снеси меня к реке, на лоно светлых рос.
Я весь – пожар и слизь, я весь – нарыв и гной,
к рассвету, к чистоте, снеси меня, родной».
«Мой первенец, мой сын, нам некуда идти.
Наш воздух поражён, заражены пути.
Здесь разве что в грязи спасенье и ответ…
Не жди рассвета, сын, – ведь прокажён рассвет».
«Отец, на коже сыпь, как соль и тмин, отец».
«Луна над нами, сын, как шутовской венец».
«Луна плывёт ко мне, ресницы теребит».
«На боль твою, сынок, с небес она глядит».
7. Град
И вдруг разверзлась ночь, как раскололся ад,
