По такому случаю папа достал сифон, который дедушка Жан подарил ему на Рождество. Сифон — это странное серебристое устройство, похожее на огнетушитель, как в школе. В него наливают воду, вставляют несколько баллончиков с газом, нажимают на специальный рычажок на колпаке, и из сифона, распрыскиваясь в разные стороны, льется газированная вода.
— Господа, — произнес торжественно папа, поднимая стакан с виски, — сегодня я хочу выпить за здоровье всех Жанов!
Это сигнал к тому, что можно накинуться на закуску: Жан А. проглотил сразу три пирожка, Жан Г. набил карманы чипсами, а Жан В. и Жан Д. начали стрелять друг в друга орешками. Мама была вынуждена вмешаться:
— Вы за праздничным столом, а не в детском саду!
Настроение слегка испортилось. К тому же никто не хотел пробовать канапе с маслом из лосося. Папа тем временем собрался выпить еще один коктейль из виски с газировкой, но по маминому взгляду понял, что сейчас не самое подходящее время снова устраивать фонтан.
— Итак, — сказал он, — кто хочет узнать новость?
— Я! Я! — закричали мы хором.
Папа взял трубку, набил в нее табаку, раскурил и только тогда продолжил:
— Итак, несмотря на то что у нашей мамы всё под контролем, эта квартира для нас уже совсем мала. Особенно после рождения Жана E., когда нас стало восемь. Я уж не говорю о том, какой беспорядок творится в ваших комнатах — там даже кошка своих котят потеряет…
Все виновато притихли, кроме Жана E., который застучал ножками по стульчику, услышав свое имя.
— Мы с вашей мамой долго думали и решили…
— Мы покупаем телевизор? — спросил Жан А.
— Нет, — продолжил папа. — Мы решили переехать.
— Пелеехать? — переспросил Жан Д.
— Мы уезжаем из Шербура, — объявил папа, выпустив изо рта кольцо дыма. — С сентября меня переводят в больницу города Тулон.
Повисла мертвая тишина. Как будто он бросил атомную бомбу прямо посреди гостиной…
Мы попытались произнести в ответ хоть слово, но не смогли. Так и стояли с открытыми ртами, как персонажи сериала про Рин Тин Тина, который мы смотрим из туалета по телику соседа напротив. Жан В. успел положить в разинутый рот горстку орешков — хоть это ему удалось. Первым, к кому вернулся дар речи, стал Жан А.
— Ты хочешь сказать, что мы уезжаем отсюда навсегда? — промямлил он.
— И больше никогда не увидим своих друзей? — проныл я.
— И больше никогда не пойдем в бассейн? — ужаснулся Жан В.
— И не будем покупать пирожные в булочной возле церкви? — подхватил Жан Г.
— И иглать в палке не будем? — спросил Жан Д.
