Я переключил на спорт. На корте бились две теннисистки. Игра была так себе, зато озвучка что надо: никакой фальши, никакой имитации, тем более на кону стояли неплохие чаевые. Я оставил девушек в своей комнате, а может быть, просто сдался, как это часто бывает, когда идешь уже на второй или на третий круг, перебирая канал за каналом, словно хочешь набрать смс-ку, но забываешь, что вместо телефона у тебя в руках пульт. Жизнь проходит, пока мы выбираем себе развлечения.
Я не мог представить более тупой вещи, чем телевизор, и поэтому пользовался им редко, лишь в минуты глубокого забвения, дабы сбросить напряг, расплавившись на диване. Несмотря на то, что потом меня мучила совесть. Она все время корит, глядя на то, как я бездельничаю, ворчит до тех пор, пока не пригрозишь ее потерять…
Через некоторое время меня окликнул звонок в дверь. Лучана. Я бросил ноги на пол, которые побежали вслед за душой, которая уже умчалась в прихожую и ждала у двери, махая хвостом. Она была без ума. Хотя вскоре тот тоже появился вместе с телом.
— Привет. Как дела? — взвесила мне Лучана, едва я отрыл дверь.
— Скучал, — соврал я, жадно целуя ее подбородок.
— Я тоже соскучилась. Только не надо мне за это ордена на шею вешать. Сначала ты меня накорми, расспроси, а потом уже можешь есть.
— Может, сегодня в обратном порядке?
— Беспорядочные половые связи в коридоре? — улыбнулась она, сдирая туфли.
— Как раньше на кухне, помнишь?
— Помню.
— И это была романтика. Ты мыла посуду.
— А ты мне мешал, твои руки были повсюду, и что-то смеялось внутри у меня, помнишь? Оно должно было давно уже ныть в кроватке.
— Давай не будем об этом. Я знаю, как наступает зима после этих воспоминаний в квартире.
Лучана прошла через ванную в спальню, потом на кухню, где нас уже ждал ужин, приготовленный мною.
— Вот и я про то же: давай не будем. Разве можем мы строить наши отношения исключительно на сексе? — вдохнула она ароматы жаренных ребрышек, сняв крышку со сковороды.
— Почему нет? — начал я раскладывать горячее.
— Потому что секс — среда настолько благоприятная, что мы сразу же начнем размножаться. Ну и кого мы с тобой наплодили в условиях жесткой нехватки чувств? Я все время думаю об этом, — взяла она в руки нож и вилку.
— Перестань думать, это делает тебя несчастной, — сел рядом с Лучаной.
Я не мог более слушать этого. Аборт, если бы я знал, что теперь он навсегда останется зиять в ее душе раной, что внутри Лучаны теперь всегда будет жить боль, на которую мы так легкомысленно решились, если бы я знал…
