— Ты вставать собираешься? — вошла она снова в мою жизнь.
— Нет. Хочу проваляться в постели до следующей субботы. Ты со мной?
— Я бы с радостью, но работа. Не жалко тебе жизнь на сон тратить?
— Нет, жалко тратить на пустую работу.
— Кофе будешь или еще поспишь?
— Да какой сон без тебя.
— Сладкий.
— Тогда мне кофе без сахара.
— Что у тебя на сегодня? — спросила Лучана, поправляя волосы.
— Море любви. Поедешь со мной? — лежал я в постели, наблюдая за движениями своей женщины.
— Я же говорю, что на работу опаздываю.
— И с кем мне тогда там купаться?
— С добрым утром.
— Много ли в нем добра? Когда я не высплюсь, «доброе утро» звучит для меня как ругательство.
— Ты только представь: утро приходит. А тебя еще нет. Оно долго сидит в одиночестве, ждет. Открывает окно, как буфет. Достает солнечный мед. Варит чай. Ест и пьет, наблюдая фарфоровый хоровод облаков. Поглядывает на часы, молча думает. Тебя все еще нет. Наконец, не дождавшись, уходит, оставляя записку коротенькую на столе:
«Буду завтра. Чай еще свеж. И хватит сопеть, поднимайся, иначе скоро наступит день и придавит заботами.
Твое доброе утро»
— Сто лет уже не получал записок. Красиво, но как-то реальности маловато. Твое утро не умеет материться.
— А должно?
В этот момент, подтверждая мою правду, завизжал будильник в телефоне.
— А как же. Человек нуждается в жестоком обращении, иначе не дойдет… до работы, — дотянулся я до телефона, обнаружил там время и отключил его. «Подумать только, его можно отключить одним пальцем», — осенило меня.
— Все, что тебе нужно, написано на моем лице. Читай внимательней. Ты дома будешь сегодня? — цокала каблучками Лучана.
— Да, надеюсь прикончить вторую часть книги.
— Я еще и первой не видела. Когда ты мне дашь уже потрепать свой роман?
— Тебе что — в жизни их не хватило?
— Нет, представь себе, не хватило. Как себя помню, читаю одну и ту же книгу: увесистый том, величественный талмуд, ходячую энциклопедию, священную Библию.
— Черт, после таких сравнений я начинаю себя любить несмотря на утро. Иди ко мне, я тебя почитаю, вслух, — хотел ухватиться я за подол ее платья, но поймал только его тень.
— Кто-то же должен работать, — собралась выходить из комнаты Лучана.
— Хорошо, что у меня нет долгов.
— А как же твои читатели?
— Я же с ними не живу.
— Зато они с тобой периодически.
— Что-то я не почувствовал.
— Вот! И я замечаю, что ты становишься бесчувственным.
— Это точно, когда я вижу тебя, нюхаю, трогаю, слышу, пробую, я все время думаю: зачем мне эти пять чувств, не будь шестого.
