Затяжной переход с изнуряющими схватками с неуловимым противником показал всю полководческую слабость императора. Да и чем он был велик в прежних сражениях? Каким гением? Не был он великим полководцем. Ныне я твердо убежден, что вся его тактика заключалась в том, что он бросал в огонь сражений полк за полком, как поленья в пылающий очаг. Он не был мудр, подобно Кутузову, расчетлив, подобно Барклаю. И партизанская война в Испании ничему его не научила. Я был рядом с ним, когда он ждал ключей от Москвы. Он хорошо держался, но взор его был потухший. Полагаю, что уже в тот момент он ясно осознавал, что ждет его бесчестье вместо славы, поругание вместо поклонения…
Да, господа будущие завоеватели России, воевать с ней нужно совсем иным путем. Не силой, но хитростью и коварством. И надо заметить, что ни один народ, кроме русского, так не предан своей земле. И еще надобно заметить: свой угнетатель русскому народу, который есть раб, сто крат милее и терпимее чужого. Русский человек от своего господина веками терпел и веками будет терпеть все отпущенные от него беды, унижения, жестокости. От чужого же, кто бы он ни был, не потерпит и самой малости.
Наивно полагал император, что, вступив в пределы крепостнической страны, он встретит ликующие толпы освобожденных нами от рабства крестьян. Они встретили освободителя вилами в живот, дубиной по черепу. (От себя заметим, что не только великий Наполеон в этом заблуждался. Гитлер тоже рассчитывал, начиная войну, что русский народ тотчас же восстанет против советской власти и ее олицетворения — Иосифа Сталина…)
Пишу эти заметки в надежде, что станут они полезны будущим завоевателям России, которые понесут на ее необозримые, девственные и богатые земли, ее темным народам европейское просвещение, европейскую культуру и свободу. Повергнуть ее можно, только разложив.
Сказанное умному достаточно.
Бывший офицер Великой армии, бывший солдат Великого императора Жан-Огюст Гранжье» [1].
Князь Алексей Щербатов к своим юным годам успел окончить Кадетский корпус и вступить в гусарский полк. Успел совратить бойкую маменькину горничную (маменька, хоть и сама против папеньки была грешна, отхлестала ее по щекам, но простила); соблазнил также кокетливую мадмуазель Николь, гувернантку младшей сестры Оленьки (тут маменька особых претензий не имела), и был, по выходе в большой свет, весьма успешно повержен к божественным ножкам известной столичной красавицы графини N, в «коллекции» которой он был далеко не первым и отнюдь не единственным.
