Ефим молча вытер рукавом спортивной майки пот над губой и, осмотревшись, чуть отошел под березу в высокую траву и расстелил там спальный мешок.
— Достань репудин! — скомандовал он.
Это ей смешным показалось.
— А винца тебе не достать?
— Сам достану.
Он зачем-то сбросил кеды и босиком, шалея, пошел на нее и скоро смял на траву. Она признавала эту силу, покорялась ей. И, чувствуя подкатывающийся сладкий жар в теле, она понимала, что после опять будет равнодушна к нему, будет открыто посмеиваться над ним, иногда презирая.
Он запрокинул голову и, ловя жарким ртом ее смеющиеся твердые губы, простонал:
— Шурка, дура ты, дура! Чего ты изводишь меня? Ну чего?.. В загс сходим…
— А ты думаешь, мне с тобой охота маяться?
Поднял Ефим голову и ослабил руки:
— Как это?
— Да просто… Молодой ты еще… Лет на семь поди моложе меня, а? Да и не поймем мы друг друга…
— Ты не темни, голубушка! Знаю я, что на Корюкина заришься. Красивый, денежный парень… Квартира есть… Увижу с ним, зашибу!
— Какие вы все эгоисты — один убью, второй зашибу… Тьфу!.. А ну, встань!..
Он нехотя поднялся, достал бутылку сухого вина и залпом выпил кружку.
— Будешь? — налил ей.
— Посмотри, как на стволе березы дрожит тень листьев, и о нее спотыкаются муравьи. Ты посмотри!
— А, чушь! На, испей этой водицы…
Лежа, она потянулась рукой, сорвала розовую макушку тысячелистника, сказала:
— Пьем вино под такой красивой березой и все обижаемся на жизнь…
— Я на жизнь не обижаюсь. Я на тебя обижаюсь. Эх, как бы мы зажили!
— А как? — спросила она.
— Хорошо.
— Ну, а как хорошо-то?
— Поработали б, а вечером в сад поехали.
— В чей сад?
— Ну, взяли б участок земли. Деревца посадили…
— А на чем бы поехали?
— У меня ведь и гараж есть, можно б подкопить на машину. А потом сел, поехал — красота! А в саду малинка, цветочки…
Она подумала: «И Яшка тоже мечтал об этом… Интересно, а как Игорь живет?..»
— О чем думаешь? — спросил он.
— Как живет Игорь, — пошевельнулась.
— Как живет? Мы-то мечтаем, а он, небось, уж дачу достраивает. А мы мечтаем…
— Мы не мечтаем. Во всяком случае я.
Он не ответил, насупился. Она удовлетворенно молчала, разглядывая лесные цветы.
Тишина. В зеленой прореди блекло-синее небо и томное бледное солнце, да далекая морзянка дятла и тонкий писк комарья напоминают, что жизнь людская не вечна…
— Я люблю тебя, — вдруг печально сказал Ефим. — Я тебя очень люблю. А ты сейчас думаешь о Корюкине… Ты уйдешь к нему. Я это предчувствую…
Она не ответила.
— Я тогда пропаду, сопьюсь… — сказал он.
