Какой бы позитивной свежестью ни веяло от оценки «чистый», в ней скрыто неприятное «но». С одной стороны, чистота – один из факторов визуального комфорта, с другой – она запросто лишает графическую вещь выразительной силы и органичности. Дизайнер, ориентированный на чистоту, неспособен высказаться «шершавым языком плаката» (плакатики ЕН замечательно шершавы, иначе бы не попали на обложку моей книги). Чистым решениям недостаёт фактурной остроты
и композиционных напряжений. Здесь нет всего того, что отличает и возвышает содержательную графическую форму. Сделать чисто – значит зависнуть между «слишком хорошо» и «банально», между претенциозной прецизионностью (56) и заурядной бытовой аккуратностью.
Когда в дизайне всё гладко и бесконфликтно, именно тогда напрашивается определение «чисто», а к нему сам собой липнет уничижительный суффикс: чтобы подчеркнуть негативное отношение к пустоватой чистоте, скорее скажут «чистенько» или, с ироническим нажимом, «чистенько и со вкусом». К сожалению, мастерства дизайнера зачастую хватает только на то, чтобы сделать без сучка без задоринки. В былые времена профессиональную миссию графического дизайнера считали прежде всего декоративно очистительной.
Между тем, потребители дизайна к графической чистоте, не говоря о чистоте минималистской, не очень-то восприимчивы. Широкую публику больше впечатляет чистота полиграфического исполнения. Мало-мальски добротную печать – сочную, чёткую, просто многоцветную и непременно на мелованной бумаге – ошибочно отождествляют с графическим качеством. По поводу этого казуса остаётся сказать одно. Современная (поли)графическая техника настолько совершенна, что в глазах неискушённого зрителя всё и всегда получается чистенько. Сдобренный чистой печатью, плохой дизайн становится ещё хуже. Однако в подобном случае ухудшение не грозит вещи, оформленной нарочито чисто. В своём вялом совершенстве такая вещь неуязвима.
А вообще-то мне бы очень хотелось, чтобы у нас когда-нибудь стало почище – во всём и в разных смыслах.
графичность и вещественность
Это покажется странным, но в разговоре о ценностях графического дизайна приходится воздать хвалу собственно графике.
При всей эфемерности красочного слоя графические вещи наделены реальным объёмом: 2d без 3d не обходится. Даже элементарный лист веществен, и о поэтическом значении его физических качеств сказано немало и вдохновенно. В многостраничных конструкциях вещественность проявляется явно: книги – настоящие трёхмерные предметы. Эти своеобразные сооружения призваны вмещать графическую субстанцию (текст с картинками) слишком большого объёма. При этом массивный, взятый в переплёт том по существу остаётся графическим объектом.
