И чего добивается от нее Вовчик спустя пятнадцать лет, если она так ничего и не смогла вспомнить ни тогда, ни потом? Ада придвинула к себе папку, но, так и не решившись ее открыть, достала вместо этого телефон и набрала номер начальника службы безопасности.
– Сереж, мне срочно нужна информация по одному человеку – все, что сможешь нарыть.
И сообщила Писаренкову все, что знала о Владимире. Сделала она так по укоренившейся привычке: предпочитала всегда прощупывать почву перед тем, как начинать сотрудничество с кем-либо. Как ей повезло в том, что в ее ближайшем окружении есть люди, которым она может полностью доверять! Незаменимый Сташков и Писаренков, мимо которого даже мошка не пролетит не идентифицированной, но, надо признать, не ее личная заслуга – знакомство с этими людьми. «Знакомься, Адочка… Это – твои ангелы-хранители», так сказал ей он, когда представлял ей Сергея и Игоря.
Ада подняла руку, подзывая официантку, расплатилась по счету, не забыв оставить щедрые чаевые, и, захватив папку, направилась к выходу. Решила внимательно посмотреть материалы не здесь, в незнакомом месте, а в родном кабинете, где само молчаливое присутствие за одной стенкой – Сташкова, а за другой – Писаренкова вселит в нее спокойствие и уверенность. Чего уж скрывать, рассказ Вовчика если не напугал, то встревожил не на шутку, а в офисе она чувствовала себя как в надежной крепости.
Ада не стала возвращаться к машине, села в метро и поехала с двумя пересадками на работу. Папка, которую она держала под мышкой, жгла раскаленным железом, и девушка сунула ее в пакет к купленному у старушки рукоделию. «И зачем мне теперь все эти носки? – пронеслось вдруг в голове. – Столько и за всю жизнь не сносишь, а мне, возможно, осталось совсем немного – подарить часть Сташкову и Писаренкову, и секретарше тоже?..» Но мысль эта категорически не понравилась: неужели она так быстро сдалась? Нет. Предупреждения Вовчика она примет к сведению, но впадать в панику не станет. А будет действовать, бороться за то, чтобы жизнь ее оказалась такой долгой, что пригодились бы ей все эти носки. Почему-то все другие важные вещи, за которые она цеплялась раньше, ушли на задний план, уступив первое место рукоделию незнакомой бабушки. Впрочем, спроси Аду, что она имеет в виду под таким обобщающим и пафосным определением, как «важные вещи в ее жизни», она не смогла бы назвать ничего, кроме работы. Ею она заменила все, что могло бы стать для нее первостепенным, и сделала это осознанно, и только сейчас, когда возникла угроза ее жизни, впервые засомневалась в правильности сделанного ею выбора. И тревожно стало не только от нависшей опасности, но и от осознания того, что живет она как-то неправильно: как робот, лишенный человеческих желаний и стремлений.
