Я прокралась поближе к лестнице, попутно встряхивая кистями рук, чтобы расслабить мышцы. Сердце билось частыми толчками, голове стало легко и бездумно, однако внутренне я была готова — не струшу, дам отпор!
Но мне необходимо было лучше расслабиться. Я чувствовала напряжение во всем теле — это замедлит реакцию. Столько всего предстоит передумать!
Он стоял на лестнице. Руки у меня сжались в кулаки, а ноги налились силой для удара. Сердцебиение гулко отдавалось во всем теле.
До меня донеслось шуршание, словно кто-то задел на ходу стену — совсем близко! — затем еще один негромкий звук неопределенного происхождения. Я чувствовала, что хмурюсь против воли.
Кажется, там что-то звякнуло?.. Снова скрип половиц. Теперь уже точно — на нижних ступеньках?.. Я в недоумении покачала головой.
Снова звук шагов — еще дальше, уже не на лестнице, а на пути в кухню. Он уходит! Этот сукин сын удирает!
Я ринулась к лестнице и, не обращая внимания на что-то белое, лежавшее на одной из ступенек, слетела вниз. Ярость захлестнула меня с такой силой, что я не чуяла под собой ног. Но, ворвавшись в кухню, я услышала лишь, как грохнула дверь черного хода. Я подоспела туда буквально через несколько секунд, но злоумышленнику хватило времени на то, чтобы скрыться в лесу позади дома Дринкуотеров.
С минуту я постояла на пороге, тяжело переводя дыхание. Только теперь до меня полностью дошла суть выражения «лезть в драку». Затем здравый смысл возобладал — и я ретировалась, заперев за собой кухонную дверь.
При каждом шаге я ощущала в теле обратную реакцию. Кровь, насыщенная адреналином, отхлынула от мышц, и они неприятно обвисли. С огромной неохотой я вернулась к оставленному на лестнице предмету. На полпути на второй этаж на ступеньке валялся белоснежный носовой платок, прикрывавший некую вещицу. Я медленно протянула руку и сдернула его.
Цветные лучи, пробивавшиеся сквозь витражное окно на верхней площадке, заиграли на игрушечных наручниках — дешевой железячке, рядом с которой лежал пластмассовый пистолетик.
Я без сил опустилась на ступеньку и закрыла руками лицо.
Всего три дня назад мое прошлое было для всех тайной — по крайней мере, я так думала. Теперь о моих злоключениях разузнал Клод Фридрих, а Маршаллу я рассказала сама. Кто же еще в курсе?
Я вновь оказалась лицом к лицу с жестокой истиной: надеяться мне не на кого, кроме самой себя.
Я обыскала весь дом, разговаривая с собой для храбрости, убеждала себя в том, что сперва все осмотрю и успокоюсь, а потом закончу уборку, — и сдержала обещание.
