Последнюю Майя поставила на место, продолжая любоваться танцем. Она вернулась за стол и села уже рядом со мной на диван. Отхлебнула еще красного, угостила меня голубым салом своих глаз. Я поцеловал ее. Губы пахли вином, такие же красные и прохладные. «Вино и женщина — нет сочетания идеальнее», — подумал я про себя, и она подтвердила это, прижавшись еще сильнее. Мы пили и целовались, пока вино не иссякло. И в этом было что-то первобытное и важное для такого романтика, как я. Что-то живописное для такого циника, как она. Я любил циников, они бескомпромиссны и честны. Что в сексе, что в мытье посуды. С ними легко в том случае, если ты сам честен.
Пока мы сливали друг другу губы, я расстегнул ее блузку и проник туда рукой, она нашла там небольшую теплую, но упругую грудь и начала играться с ее соском, он немедленно вскочил, как будто собирался закричать. Затем дал поиграться с ним своему языку. Шершавый настолько вошел в роль, что Майя испустила что-то вроде стона. Тем временем рука моя проскользнула между ног Майи под трусики и нашла там лоскут шелка, а под ним влажное лоно.
— Давай скинем доспехи? — прошептал я ей на ушко. Оно действительно было ушком, а не раковиной, миниатюрное.
— О’кей, — встала она с дивана и начала расстегивать юбку.
Я быстро сломал диван надвое, разложил его и набросил простыню. Скинул с себя штаны, рубашку и упал в его объятия. Майя упала вслед за мной в мои. Как она была хороша.
— У меня есть презервативы, если нужно, — ляпнул я вслух.
— Я тебе доверяю.
— Нельзя никому доверять, это дорогого стоит.
— Ну, ты же мне доверяешь.
— Я не доверяю, я рискую.
— Хорошо, тогда я тоже рискну.
Мне не хотелось затягивать прелюдию, и я сразу же взобрался на нее, подбираясь к влажной лагуне. Приятно приходить туда, где тебя ждут. Вошел внутрь и начал качать. Сначала в глубину, потом вправо и влево и потом снова в бездну. Она орала как ненормальная, а я все качал и качал, как добытчик в ожидании нефти. Качал не останавливаясь, пока не кончил.
— Ты чего кричала-то, — спросил я, чуть отдышавшись, все еще оставаясь сверху.
— Я всегда кричу, когда мне хорошо, — глянула она на меня мило.
— В каждом крике своя открытая рана, я вот не умею, — скатился и лег на спину рядом с ней.
— Тебе не хватает искренности, — потянулась она к своей одежде, занявшей ее место на стуле, достала пачку сигарет и зажигалку.
— Мне не хватает кислорода, — пошутил я, жадно поедая воздух.
— Здесь можно курить? — спросила она, уже прикурив.
