— Вяжи их, вяжи! — поддерживал атаман. — С разбойниками так и надо…
Мы, маленькие, остановились на бугре около дороги и смотрели издали, совестясь подойти поближе. Мы были по пояс мокрые и все в грязи от насевшей пыли. К тому же и так было ясно, что всё кончено, что победа наша.
Стали вязать остальных мужиков. Передний, широкоплечий детина в розовой рубахе и синих штанах, с бритою бородою, отмахивался дубиною.
— Меня не сметь вязать! Мужиков вяжите, а дворянина не смеете вязать. Такого закону нет, чтобы дворян вязать! Кто тронет — в Сибирь упрячу! — кричал он в промежутках боя.
Это был обмужичившийся крутовский дворянчик, прозывавшийся у наших мужиков «лапотный барчук». Он своею дубиною раза два съездил по боку нападавшего на него Мартынку.
— А коли ты дворянин, так вот же тебе голубую ленту через плечо! — с зычным хохотом гаркнул Роман, только что крутивший одного из мужиков.
Мы видели, как высоко взмахнула его берёзовая оглобля; дубина крутовского дворянчика вылетела далеко из его рук, и сам он с громким стоном грянулся на землю. Роман хватил его по правому плечу.
— Разбой! Караул! Помогите! Дворянина убивают! — вопил нечеловеческим голосом крутовский барчук.
Связанные однодворцы тоже подняли оглушительный крик.
— Убивство идёт! На своём загоне режут! Цуканы однодворцев грабят! — кричали они наперерыв друг перед другом. Цуканами называют однодворцы Щигровского уезда бывших господских крестьян.
Роман с беспокойством посматривал на выгон села, где виднелись подозрительные фигуры, выходившие из дворов.
— Православные, выручайте своих! Смерть наша! Караул! — всё пуще и пуще метались связанные.
На выгоне было заметно движение. Махали руками, бежали в село и из села.
— Вот что, ребята! — надумался Николай-столяр, тоже без особенного удовольствия косившийся на крутовский выгон, — побросать нам их здесь и ко двору!
— Вестимо, ко двору! Чего тут ждать? Отняли гусей и к своему месту; не на разбой же, взаправду, вышли, — заговорили все наши.
— До двора, ребята! — скомандовал Николай.
— И то ко двору, пора! — басил Роман, вскидываясь опять на Романа и поминутно поглядывая в сторону села, — как раз скотину пригонят!
— Теперь сейчас и скотине надо быть, — рассудительно поддерживали конюхи. Взоры всех, пеших и конных, были устремлены на однодворческий выгон. Бабы бросились врассыпную домой.
— Что ж опояскам-то пропадать? — в раздумье говорил между тем Николай-столяр. — Развязывайте их, чертей, ребята, пущай себе идут на все четыре стороны!
