«О, боже, какая безграмотность», — мучительно думал я, мысленно подыскивая выход из создавшейся ситуации.
Мне советовали говорить с ними очень просто, доступным языком, но куда же проще! Если они даже не слышали про нашу страну, о чем с ними можно еще говорить?
Выручил меня замполит роты лейтенант Олег Соболев. Владея разговорным английским, он без переводчика стал вновь рассказывать о том, что я уже им говорил. Афганцы снова кивали головами, давая понять, что теперь им все стало ясно.
— Товарищ старший лейтенант, когда вы говорили с солдатами, их переводчик переводил ваши слова, но переводил не точно, так что некоторые фразы имели уже другой смысл, — сказал мне наш солдат-переводчик.
— И существенно врал? — поинтересовался я у него.
— Существенно.
— А что ты сразу об этом мне не сказал?
— Как-то неудобно было его поправлять, а вдруг я сам его не совсем правильно понял? — ответил солдат.
Тогда, при первой встрече, я не придал особого значения этому факту. Но со временем мы неоднократно сталкивались с тем, что афганский переводчик, под видом перевода наших слов, говорил афганцам совсем не то, о чем нужно было, иногда он даже призывал к противоправным действиям. Со временем поняв это, мы стали больше использовать в качестве переводчиков своих солдат, владеющих языками фарси, дари и другими.
Соболев закончил беседу с солдатами и офицерами подразделения и сказал, что объяснил им так, что проще некуда, афганцы поняли его и очень рады нашему прибытию и разговору. Прощаясь, я пообещал, что мы скоро снова приедем к ним и на следующую встречу привезем побольше своих солдат.
— Ну, лес темный! — удивлялись офицеры. — Мы думали, что про нас весь мир знает, а здесь даже не слышали, что есть такая страна! Какой социализм они собираются строить? Их поголовно нужно учить сначала грамоте, а на это уйдут годы. Да, ситуация.
После беседы с личным составом нас пригласили к командиру батальона в кабинет. Мы обрадовались приглашению, надеясь утолить давно появившееся чувство голода. Предвкушая сытый ужин, сели за дастархан — низкий столик, за которым нужно было сидеть на полу без использования стульев или табуретов. Это для нас было неожиданностью. Чертыхаясь и ругаясь, чтобы афганцы не поняли, в чем дело, расселись вокруг столика.
— Сейчас заграничный плов отведаем, настоящий, — тихо перешептывались офицеры между собой, принюхиваясь к ароматному запаху, идущему со двора. Солдат-адъютант молча расставил на столике чистые чашки, блюдце с карамелью, потом поставил фарфоровый чайник и удалился. Афганские офицеры вошли в кабинет и, получив разрешение у комбата, молча сели напротив нас. Из афганцев говорил один командир. Все остальные не спеша пили чай и внимательно слушали нас. Разговор шел через нашего переводчика. Говорили о том, что мы с ними братья по оружию, что нам нужно вместе бороться за светлое будущее их детей, за счастливую жизнь. Было удивительно, но факт, что мы, люди разного вероисповедания и мировоззрения, впервые увидевшие друг друга всего какой-то час назад, нашли общую тему для разговора, общались и, судя по их лицам, да и нашим тоже, были довольны встречей и состоявшейся беседой.
