Часть III
ВОСТОК — ДЕЛО ТОНКОЕ
Где-то через месяц после нашего прибытия в Кандагар меня вызвал замполит полка, майор Лукьяненко и поставил задачу: убыть в афганский батальон связи, расположенный в районе аэродрома, и выступить перед его личным составом с ознакомительной беседой.
— Возьми своих политработников, пускай и они поговорят. Расскажите, кто мы, откуда и зачем пришли к ним. Одним словом, по ходу разберешься, что к чему. Ознакомьтесь с порядком и условиями службы наших новоявленных «братьев по оружию», потом расскажете своим солдатам и офицерам. По прибытии доложишь мне о результатах встречи.
У высокого саманного дувала, опоясывающего небольшую территорию части, нас встретили несколько афганских офицеров. Они были уже осведомлены о нашем прибытии. Приветствуя, долго трясли наши руки, расспрашивая о здоровье, жизни.
Пока собирали на построение личный состав, нас повели в расположение батальона, в такое же саманное, барачного типа одноэтажное здание. В длинной комнате стояли в два ряда деревянные топчаны, застланные зелеными суконными одеялами. Не было ни матрасов, ни постельного белья.
Зайдя в маленькую комнату, увидели, как афганский офицер бил кулаком вытянувшегося по стойке «смирно» солдата, по лицу которого текли слезы, но он молчал и даже не пытался защититься от побоев.
— Ты что делаешь? — крикнул я, забыв, что это не наш военнослужащий и вообще это не наше дело.
Афганский офицер, увидев нас, что-то сказал своему подчиненному, и тот, покорно согнувшись, быстро удалился из помещения. Сам лейтенант с улыбкой на лице подошел к нам и, ничуть не смутившись, что его застали за таким неприглядным занятием, приветливо поздоровался с нами.
— Спроси у него, зачем он бил солдата, — попросил я своего переводчика. — Скажи, что бить — это поступок, не достойный офицера, что в нашей армии он был бы очень сильно наказан за такие действия и это повлияло бы на его служебную карьеру.
— Товарищ старший лейтенант, — сказал мне переводчик, выслушав афганского офицера, — он сказал, что до Апрельской революции офицерам разрешалось таким образом наказывать солдат. Сейчас такой способ воспитания запретили, а зря. Но он и другие офицеры считают, что физическое наказание — самый эффективный и надежный метод в работе с солдатами. Поэтому он его и применил.
— А за что он так наказал своего солдата? В чем тот провинился? — спросил я снова переводчика.
— За то, — ответил он, — что тот плохо заправил постель офицера и не очень чисто прибрался в его комнате.
