— Спирт, ты думаешь о том же, что и я? — спросил Борман.
Спирт многозначительно кивнул:
— Если бы мне башку не расквасили, я подумал бы, что сплю. А так уж больно реальный натюрморт вырисовывается.
Череп закрутил башкой, ошалело таращась то на одного, то на другого.
— Я в толк не могу взять, где мы и что происходит?
Борман, стараясь держать себя как можно более спокойно, пояснил:
— Напрягись и постарайся понять — мы, как бы это так помягче сказать, в прошлое попали.
— В какое прошлое?
— В какое?! В наше что ни на есть прошлое, отечественное. И, судя по всему, самое героическое и боевое.
Череп затряс головой.
— Это что, как в кино, раз — и все?
— Я не знаю, как в кино, а это как в жизни. Раз — и все!
— Ой, блин… Я понял. Попали, — запричитал Чуха.
Латынин передернул затвор автомата.
— Разговорчики!
За его спиной появился старшина.
— Встали, хлопцы, и пошли за мной. Командир ждет.
Следопыты гуськом по свежевырытым окопам, хлюпая босыми ногами по холодной грязи, поплелись за старшиной. С удивлением они рассматривали новый для них мир. У пулеметных гнезд, у мест для стрельбы из окопа, у входов в землянки стояли и сидели плохо одетые бледные худые красноармейцы. Кто-то из них курил, провожая безразличным взглядом следопытов, кто-то просто спал, прислонившись спиной к стене окопа, кто-то завтракал, хлебая из котелка, — словом, текла обычная фронтовая жизнь, которую следопыты с детства видели во многочисленных фильмах о войне.
Наконец-то впереди показался знакомый блиндаж. Сейчас он был цел и невредим. Емельянов приподнял камуфляжную сетку, пропуская их внутрь. Следопыты переглянулись и не без трепета вошли. Это было действительно страшно — оказаться в том месте, куда скоро должна была прилететь смерть.
* * *
За столом сидел военный средних лет, в кожаной тужурке, бледный, небритый, с грязной бинтовой повязкой на голове. Следопыты сразу узнали политрука Карпенко. Его военный билет они рассматривали у костра.
Борман не без содрогания перевел взгляд на тяжелую кобуру с хорошо знакомым наганом. Невольно он обратил внимание на то обстоятельство, что в блиндаже нет женщины, отчего у него на душе сразу стало легче — значит, взрыв произойдет не сейчас. Он хорошо запомнил обстановку в разрытом блиндаже. В нем будут убиты политрук Карпенко, медсестра и четверо рядовых красноармейцев без оружия.
Политрук посмотрел на вошедших усталыми глазами.
— Вы кто такие? Фамилии? Часть? Почему в таком виде? Драпали, сволочи?
