— Хотел закрыть мне путь к Питсбургу, так, что ли? — спросил Пол.
— Считаю, что я больше подхожу для этого, — сказал Шеферд. — Но какая теперь разница? Я выбыл из игры.
— Ты проиграл.
— Я пытался выиграть и проиграл, — сказал Шеферд. — Это было совсем другое. А теперь валяй, можешь меня вышвырнуть.
Лучшим способом уколоть Шеферда было отказаться от соревнования.
— Не знаю, — сказал Пол, — я думаю, что ты был бы на месте и в Питсбурге. Если хочешь, я напишу тебе рекомендацию.
— Пол! — сказала Анита.
— Иди обратно, Анита, — сказал Пол. — Мы тоже вернемся через минуту.
Аниту просто распирало от желания дать Шеферду именно то, что ему сейчас требовалось, — борьбу, возможность зацепиться за что-нибудь в качестве исходной точки для нового, как он это называет, цикла игры.
— Я прощаю тебя, — сказал Пол. — И хочу, чтобы ты продолжал помогать мне, как прежде, если только ты хочешь. Лучшего человека на твое место и не придумаешь.
— И ты будешь держать меня под ногтем, так ведь?
Пол мрачно усмехнулся.
— Нет. Все останется как было. Держать тебя под ногтем? Как мог ты…
— Если ты не выставляешь меня, то я хочу, чтобы меня перевели.
— Хорошо. Но ты сам знаешь — не я решаю вопрос о переводе, а сейчас пойдем в столовую. Пошли? — Вставая, он протянул руку Шеферду. Шеферд, не приняв ее, прошмыгнул мимо.
Анита остановила его.
— Если у вас имелись какие-то соображения относительно состояния здоровья моего мужа, то, по-видимому, вам следовало бы в первую очередь высказать их ему или его доктору, — язвительно заметила она.
— Ваш муж и его доктор уже целый месяц великолепно знают то, что я сказал Кронеру и Бэйеру. Пол настолько вышел из формы, что ему нельзя доверить даже ножную швейную машинку, не говоря уже о Питсбурге. — Шеферд распалял себя по мере того, как к нему возвращалась уверенность в себе, а возможно, надеясь и на то, что слова будут услышаны в столовой.
Пол ухватил их под руки и повел в бар на виду у всех собравшихся. Все вопросительно глядели в их сторону. Пол, Анита и Шеферд, улыбаясь, рука об руку, пересекли помещение бара и направились в столовую.
— Что, нездоровится? — любезно осведомился у Шеферда Кронер.
— Да, сэр. Думаю, что это из-за эскалопа, который я съел за ленчем.
Кронер сочувственно покивал головой и повернулся к официанту.
— Я полагаю, молочный гренок не повредит мальчику? — Кронер старался любой ценой сохранить гармонию в своей семье и подсказать попавшему в трудное положение выход из него. Пол понимал, что теперь на протяжении всего вечера Кронер будет поддерживать — как сейчас с этим молочным гренком — вежливую версию о мнимой болезни Шеферда.
