Президент говорил конгрессу:
— Страшное дело отправить наш великий миролюбивый народ на войну, на самую страшную и разрушительную войну, когда под вопросом само существование цивилизации.
Но Вильсон все-таки решился вступить в войну, потому что немцы не оставили ему выбора. Он был уверен, что поступает правильно. Для сына пресвитерианского священника, который разделял глубокие религиозные убеждения отца, это было важно. В его представлении немцы были не просто не правы. Они были нечестивы. Вступление в Первую мировую он считал крестовым походом против преступной кайзеровской Германии — за справедливость, мир и цивилизованность. Он пришел к выводу, что на Германии лежит тяжкое бремя вины. Немцам придется ее искупить, но прежде они должны быть наказаны.
В отличие от глав Франции и Англии американский президент вполне доброжелательно наблюдал за революционными переменами в России. У Вильсона не было предубеждений против русской революции, потому что Соединенные Штаты тоже были созданы в результате своего рода революции.
Более того, свержение царизма в феврале 1917 года имело немалое значение для вступления США в Первую мировую. Теперь Вильсон мог уверенно говорить, что война стран Антанты против Германской империи и ее союзников на самом деле есть всемирное противостояние демократии деспотизму.
Англия и Франция медлили, пытаясь чего-то выторговать в отношениях с Петроградом, поэтому американское правительство первым признало Временное правительство. Государственный секретарь США Роберт Лансинг заявил:
— Надо поддерживать новое демократическое правительство России, которому мы должны сочувствовать. Если мы промедлим, ситуация может измениться, и можно упустить удачный момент, когда наша дружба послужит общей пользе.
Послом в Россию президент Вильсон отправил Дэвида Роланда Фрэнсиса, видного деятеля Демократической партии с большим послужным списком: мэр Сент-Луиса, губернатор штата Миссури, министр внутренних дел.
22 марта 1917 года посол Фрэнсис вручил первому главе Временного правительства князю Георгию Евгеньевичу Львову ноту: «В качестве аккредитованного в России американского посла и представителя властей Соединенных Штатов имею честь сим объявить об официальном признании Временного правительства всей России и заявить, что мне доставляет официальное и личное удовольствие дальнейшее общение с Россией в лице нового правительства. Пусть сохраняются существующие между нашими странами сердечные отношения».
