Когда вислоносый, кучерявый и плешивый продавец Мишка с черными глазками, словно натертыми салом, накачал ему две кружки пива, Василий Петрович подал ему полтинник. Полагалась сдача в две копейки, но Мишка сдачу не отдал и уже накачивал пиво следующему. Забирая с мокрого прилавка свои кружки и глядя, как оседает в них белая пена, Василий Петрович подумал о том, что на старые деньги это не две копейки, а двадцать, по Мишке сказать об этом не решился, Отойдя со своими кружками в уголок, он поставил их на широкий барьер по-летнему пустующего гардероба. Без суеты, деловито, Василий Петрович разложил на газете вяленого чебачка, хлеб, поставил пиво. С любовью очистил рыбинку, чебачок оказался жирным, спинка его светилась, правда, был он чуточку излишне солоноват, но это если есть его просто так, без пива, а под пиво он был что надо! Очистив рыбинку, Василий Петрович вытянул из нагрудного внутреннего кармана пиджака «маленькую» и ласково дал ей под зад. Не торопясь отпил половину пива из первой кружки, потом вылил туда четвертинку, а тару благодарно отдал уборщице, что тенью скользила между пьющими. Ерш получился отменный, щеки у Василия Петровича разгорелись!
— Год не пей! Два не пей! А уж после бани! — лукаво и счастливо подмигнул Василий Петрович толстому взъерошенному дядьке, прихлебывающему пиво.
— После бани положено, — степенно подтвердил тот, вытирая белым выутюженным платком короткую пунцовую шею, — после бани и нищий пьет!
На улицу Василий Петрович вышел в самом хорошем расположении духа. Светлые сиреневые сумерки уже размыли жесткие очертания типовых домов. Короткая широкая улица была пустынна, лишь впереди, на углу, сгрудились возле дерева мальчишки — свист, улюлюканье и хриплый собачий лай разносились оттуда далеко по поселку. Издали Василию Петровичу не было понятно, в чем там дело, и он прибавил шагу. Подойдя ближе, Василий Петрович увидел, что большая пятнистая дворняга лает и мечется, поскуливая под деревом, а десяток уличных мальчишек трясет дерево, свистит, орет и кидает вверх мелкими камешками… а там, на дереве, сидит кошка.
«А че, большой кобель, разорвет он ее, — обстоятельно все оглядев, оценил Василий Петрович, — в один момент разорвет!» Еще постояв немного и посмотрев, как затравленно держится за ветку маленькая серая кошка, как она, беззащитная, грозно фыркает и раздувает шерсть дыбом, Василий Петрович свернул за угол в свой переулок.
— Дяденька! — схватила его за руку худенькая белокурая девочка. — Дяденька! Разгони их, дяденька! Это хорошая кошка, Мурка, я ее знаю!
